очень нудно 
95 
— Я не знаю, где она. Прибежала вчера, забрала свои вещи и, ничего не объяснив, ушла. Сказала только, что теперь сама будет жить так, как ей хочется.
— Как ушла? Куда? Почему ты ее не остановил? – я вскочил со стула. – Ты понимаешь, что ей некуда пойти? И где ее теперь искать?!
— Не знаю. Но думаю, не стоит волноваться, прогуляется, выветрит дурь из головы и вернется. Вы же знаете ее характер: вспылит, но потом мучается от своей горячности. Сами же сказали, что ей некуда идти.
В это время в комнату вошла Эмили. Действительно, она стала прехорошенькой! Ее рыжие некогда волосы, потемнели и стали каштановыми, с медным оттенком. Огромные зеленые глаза. На ее слегка бледном лице играл румянец, придавая ему нежно–персиковый цвет. Изящную фигурку выгодно подчеркивало платье с открытым лифом, что придавало ей пикантности. Даже странно было видеть ее здесь, в этой простой гостинице; казалось, что ее неожиданная красота и грация должны принадлежать скорее девушке из дворянского общества, чем простолюдинке.
— Здравствуйте, господин Мишель. Как добрались? Хотите вина? – Эмили присела в реверансе.
Тьери как–то странно вздохнул. Я с удивлением посмотрел на него. В его мыслях было столько нерастраченной нежности и любви, что я на мгновение опешил. Он любил Эмили, но не смел приблизиться к ней, считая себя недостойным ее любви. Она же, взглянув на него, просияла. В ее мыслях я увидел, какой любовью наполнено ее сердце к этому суровому и упрямому парню.
Прочтя их мысли, я чуть было не рассмеялся. Оба любят, и оба страдают от того, что не могут разобраться в чувствах друг друга. Он считает себя недостойным ее, она полагает себя недостаточно хорошей, чтобы пробудить в его сердце любовь. Я вопросительно посмотрел на Тибо. Тот только вздохнул и сокрушенно покачал головой.
— Здравствуй, Эмили, ты стала красавицей! И говорят, хорошей хозяйкой. Смотри, Тибальд, как бы не украли у нас такое сокровище, – я подмигнул Эмили. Тьери нахмурился еще больше – я попал в его самое больное место: он сам боялся, что, пока будет терзаться сомнениями, Эмили выйдет замуж.
Когда обеденный зал гостиницы опустел и Тибальд закрыл на ночь двери, мы сели у камина, потягивая превосходное вино. Тибальд рассказывал о том, как идут его дела, какие у него планы. Тьери поведал о своих надеждах на будущее. Эмили скромно сидела в уголке, расшивая свое приданое, она не вступала в разговор мужчин, только изредка вздыхала от того, что ей не было места в жизни Тьери на будущее. Они делились своими планами, но я чувствовал, что каждый из них ждал от меня решения, которое, возможно, изменит все их замыслы.
Они замолчали, ожидая, когда я, наконец, поделюсь с ними своими проблемами. Я рассказал им о своей ссоре с Орианной, не вдаваясь в подробности, о найденном пергаменте, и о том, что намерен делать в ближайшее время. Теперь мне предстояли еще и поиски Орианны. С этого я и решил начать.
Мы вышли на темные улицы Парижа. Тибальд даже слышать не захотел о том, чтобы отпустить меня одного. Мы побывали у дома брата Орианны, но никаких признаков, что она была здесь, не нашли: ни запаха, ни следов. Конечно, вернуться к своим родным она уже не могла: ее считали погибшей, и, появись она сейчас, ее посчитали бы призраком. Обойдя еще несколько кварталов, я решил пробраться в логово де Дожье. Возможно, что в его тайной обители кто–то остался после нашего разгрома. И может, Орианна решила побывать там. Куда она еще могла пойти, я не мог даже предположить.
В парке де ла Шеза почти ничего не изменилось со времени моего последнего посещения. Мы подошли к гроту и, пройдя за водопадом, очутились в знакомом мне тоннеле. Из его глубин доносилась едва слышимая музыка и гул голосов. Значит, тайное убежище де Дожье не пустовало. Приготовившись к любым неожиданностям, мы стали осторожно пробираться к подземному залу. Он был полон. За столиками сидели вампиры, между ними сновали девушки с подносами, на которых стояли бутылки и бокалы, из них доносился сильный запах свежей крови и вина. На возвышении, где когда–то сидел де Дожье, стояли музыканты и играли веселую мелодию простонародного танца ригодон. На нас никто не обратил внимания.
— Давай присядем и послушаем, о чем здесь говорят, – предложил я Тибо. Он брезгливо сморщил нос, но послушно прошел к свободному столику, стоящему в самом дальнем углу.
— Бесовское отродье, и как Господь терпит такое исчадие ада? – ворчал он глухо.
95 
