39 
— Придется подождать, вдруг она объявится, — сказал Осборн. — Она взрослый человек и имеет право уезжать куда и когда ей вздумается. Говорите, ее машина в гараже? Может, за ней заехали? Нет ли там какого тайного возлюбленного?
— Нам об этом ничего не известно, — ответил Пит Уолш.
— Значит, будем ждать. Ничего другого не остается, — сказал Осборн. — Дагган, а чего это у тебя вид такой кислый?
— Вот думаю, не решил ли кто-то перенести тридцать первое на пару дней пораньше, — мрачно сказал Томми.
Наступила тягостная пауза.
— Почему тебе это пришло в голову? — спросил Осборн.
— Потому что она вполне подходит под схему. Ей тридцать четыре года, а не двадцать и двадцать один, как Марте Лоуренс и Карле Харпер, но она красивая женщина. Одним словом, у меня дурное предчувствие. К тому же мне не нравится ее муж. У Фриза было очень жиденькое алиби на момент исчезновения Марты Лоуренс. Он утверждает, что работал тогда в саду.
— А еще, — подхватил Уолш, — первые двадцать лет жизни он провел в доме, у которого были обнаружены останки Карлы Харпер и, возможно, Летиции Грегг.
— Нам пора к доктору Уилкоксу, — сказал Томми. — Он должен явиться в три.
— А что у вас на него? — спросил Осборн.
— Он сам изъявил желание прийти, — ответил Томми. — Никто его не вынуждал. Я сразу же сообщу ему, что он может уйти в любую минуту. В таком случае нам не придется напоминать ему о его правах. А мне, честно признаться, очень не хотелось бы вести себя официально. Он тогда может замкнуться.
— В чем вы его подозреваете? — поинтересовался Осборн.
— Он многое скрывает, и мы точно знаем, что он лжец. Мне и этого достаточно.
Клейтон Уилкокс явился ровно в три. Дагган и Уолш отвели его в отдельный кабинет и предложили присесть. Они заверили его, что он не является задержанным и может уйти, когда пожелает.
— Доктор Уилкокс, — начал Томми, — меня весьма удивляет тот факт, что вы оставили пост ректора Инок-колледжа всего в пятьдесят пять лет. Причем почти сразу после того, как подписали новый пятилетний контракт.
— Здоровье не позволяло мне выполнять обязанности ректора с полной отдачей.
— А что у вас со здоровьем, доктор Уилкокс?
— У меня больное сердце.
— Вы регулярно обращаетесь к врачам?
— В последнее время состояние стабилизировалось. После отставки у меня в жизни стало гораздо меньше стрессов.
— А когда вы в последний раз были у врача?
— Точно не помню.
— Вы также не помнили наверняка, бывали ли вы на приеме у доктора Мэдден. Что вы на это скажете?
— Я припоминаю, что посещал ее раз или два.
— Или девять, или десять. Записи в карте сохранились. — Томми вел допрос крайне осторожно. Он чувствовал, что Уилкокс начинает раздражаться, и боялся, что он встанет и уйдет. — Доктор, говорит ли вам что-нибудь имя Джины Филдинг?
Уилкокс побледнел.
— Точно не скажу.
— Двенадцать лет назад вы выписали ей чек на сто тысяч долларов. На чеке вы сделали пометку «Старинный стол и секретер». Ну, теперь вспоминаете?
— Я покупал антикварные вещи во многих магазинах.
— Мисс Филдинг, должно быть, очень оборотиста. Ей тогда было всего двадцать лет, и она училась на первом курсе Инок-колледжа. Так?
Пауза была долгой. Уилкокс посмотрел в глаза Томми, затем перевел взгляд на Пита:
— Вы совершенно правы. Двенадцать лет назад Джина Филдинг училась на первом курсе Инок-колледжа. Ей было двадцать лет. Она работала в моем офисе. Между нами возникла взаимная привязанность, что, разумеется, было против всяких правил. Она была девушкой из малообеспеченной семьи, училась на стипендию. Я стал давать ей деньги на карманные расходы. — Уилкокс отпил воды из стоявшего перед ним стакана. — Но затем я опомнился и сказал ей, что наши отношения придется прекратить, а она пригрозила подать на меня в суд за сексуальные домогательства. Сто тысяч долларов были ценой ее молчания. Я заплатил. И ушел с поста ректора, поскольку не доверял ей и решил, что, если она нарушит слово и подаст в суд, так будет гораздо меньше шуму.
— Доктор, а где Джина Филдинг сейчас?
— Мне о ней ничего не известно.
Я ему верю, подумал Томми. Но это не снимает с него остальных подозрений, а лишь доказывает, что его привлекают молоденькие девушки. К тому же орудием убийства был шарф его жены. И на утро, когда исчезла Марта Лоуренс, у него алиби нет.
39 
