Глава 1

Палящее солнце Аравии, наконец, коснулось алым краем океана, и я смог выйти на палубу яхты. Передо мной в вечернем мареве среди горных отрогов раскинулся древний город Оманского султаната – Низва. Белые четырехугольные дома с плоскими крышами, украшенными квадратными зубчатыми парапетами, утонули в море финиковых пальм. Старинный минарет с небесно–голубым куполом возвышался над Низвой – городом из «Тысячи и одной ночи».

Прошло почти сто лет, как я скитаюсь по свету в поисках врага – первородного вампира, погубившего мой род, всех де Морелей. Я обыскал всю Индию, по поверьям, родину первородных. Исходил ее вдоль и поперек несколько раз, изучил множество местных языков и наречий, выслушал невероятное количество сказок и легенд об этих существах, но ничего, что дало бы мне указание на место, где они могут скрываться, не нашел.

Тогда, отправившись на поиски по всем континентам и странам, я изучил сотни языков, узнал тысячи и тысячи историй и мифов. Я встретился с вампирами со всего света, завел среди них множество знакомств, но никто не мог сказать, где находятся вампиры «разумные», как их когда–то назвал Арман. Если бы мне не довелось видеть первородного своими глазами, и он не принес мне столько горя, то я усомнился бы в его существовании.

Наконец, в одной из восточных стран мне сказали, что в горах Омана живет вампир–мудрец, который знает все. Я решил встретиться с ним. И вот я здесь, чтобы найти тайное прибежище мудреца и узнать, где может скрываться тот таинственный красноглазый упырь, при встрече с которым во мне проявились какие–то странные особенности.

После того, как он убил мою мать, я ощутил неведомую силу, которая вызвала рост клыков и когтей. Я помнил это жуткое ощущение превращения в человекоподобное существо: неуправляемая ярость, желание вцепиться в противника, лишающее воли чувство непобедимой силы и могущества. Я знал, что все это осталось во мне, и помнил каждый миг этого превращения, хотя больше ни разу не испытал его.

Я шел по узким темным улочкам Низвы. Аромат пряностей, густой и многогранный, перебивал другие запахи. Мне не хотелось быть застигнутым врасплох местными гулями, поэтому, полагаясь только на слух, я чутко вслушивался в окружающие звуки.

Я почувствовал его присутствие, как только вошел в очередной узкий проулок. Он двигался почти бесшумно, так, как могут передвигаться только старые вампиры, прожившие несколько веков. Легким призраком мелькал он за моей спиной, не показывая своей тени: луна полным кругом висела на совершенно темном небе, усыпанном мириадами звезд, похожих на маленькие серебряные гвоздики.

Остановившись, я поднял руки в знак мирных намерений. Гуль спрыгнул с крыши и встал передо мной. На вид ему было не больше четырнадцати – пятнадцати лет. Худощавый, высокий. На нем была традиционная арабская одежда: длинная белая рубаха, доходящая почти до щиколоток. На поясе кожаный ремень и широкий кинжал в кривых ножнах, украшенных драгоценными камнями. На голове красовался белый тюрбан с огромным янтарем в центре, который ценится здесь дороже золота.

Приложив руку к груди, я поприветствовал его:

— Мир дому твоему. Меня зовут Мишель де Морель.

— И тебе, чужестранец, благополучия. Фурса саида. Меня зовут Изам–ибн–Хаким, – ответил он на местном диалекте арабского языка и подал мне руку в знак приветствия. – Успешной ли была твоя дорога?

— Вполне, спасибо.

— Что ищет европеец в моей стране?

— Мудрейшего. Я пришел на встречу с ним.

— Аллах, хвала ему, властен над нами. Разве мудрейший должен говорить с иноверцем?

— Разве у мудрости есть национальность и вера? – склонился я в почтительном поклоне.

Я понимал, что по их традиции гость пребывает во власти хозяина и подчиняется ему, и хотя арабы гостеприимны, от него зависит, встречусь я с мудрецом или нет.

— На все воля Аллаха, юноша, – важно ответил гуль. И он имел на это право, так как был старше меня, по крайней мере, лет на триста.

— Мне необходимо узнать о первородных. Помогите мне. Абу–ль–Аля сказал: – «Отдай просящему последнюю монету».

  1