очень нудно 
24 
– А почему вам не нравятся портреты? Ему позируют даже члены королевской семьи.
– Да, он пишет их портреты с завидным упорством, но, насколько я слышал, ни королева, ни принц Чарльз не желают их приобретать, и он продает их всем желающим.
– Вы хотите сказать, что члены королевской семьи не заказывают Кантильо свои портреты? И он пишет их ради собственного удовольствия?
– Нет, ради денег. Еще он немного подрабатывает, торгуя копиями работ кисти Констебла. В общем-то я его не осуждаю. Каждый старается заработать как может. По крайней мере он не подделывает картины и не выдает копии за оригиналы. К тому же мне импонирует его классический стиль. К современному авангардизму у меня как-то не лежит душа.
Паула почувствовала себя обманутой дурой и страшно разозлилась на Кантильо за то, что тот поставил ее в глупое положение. Он совершенно недвусмысленно дал понять, что пишет портреты королевских особ по их заказу, и делал вид, что оказывает большую честь, соглашаясь давать ей уроки. По его словам, он занимается с Паулой исключительно из-за ее редкого таланта.
Она поежилась и сказала:
– Может, вернемся в отель? Становится холодно.
– А я только собирался предложить вам посидеть за столиком в каком-нибудь открытом кафе и выпить по бокалу вина.
– Спасибо, с меня довольно шампанского. – Паула быстро зашагала к отелю.
– Почему вы так бежите?
– Холодно, – упрямо повторила она.
Вместо ответа он вынул носовой платок и вытер пот со лба, показывая, что ему совсем не холодно. По дороге к отелю Паула все время думала о том, как Винченцо ее одурачил. Как все глупо: и новая студия в мансарде, и разговоры о высоком искусстве. А все ее тщеславие! Поверила льстивым похвалам Кантильо и возомнила себя гениальной художницей. И это притом, что она платит ему бешеные деньги за уроки!
Когда они пришли в отель, Альберт виновато сказал:
– Мне очень жаль, если я вас чем-то обидел, Паула. Вы сердитесь. Надеюсь, вы простите мне мой легкомысленный тон. Это Брайтон на меня так влияет.
– Я совсем не сержусь, Альберт.
– Хотел бы я посмотреть на вас, когда вы сердитесь по-настоящему! Если вы на меня в самом деле не сердитесь, составьте мне компанию и давайте выпьем что-нибудь перед сном. Кстати, я хотел вас кое о чем попросить. Столик в ресторане остается в моем распоряжении на все время, пока я здесь. Нам необязательно пить вино. Я не собираюсь вас спаивать. Может быть, чашечку чая или кофе…
Паула согласилась. Ей стало любопытно, о чем он хочет ее попросить. И злилась она вовсе не на него, а на Кантильо.
Пока они ждали заказанный чай, Паула поинтересовалась, какая у него к ней просьба.
Он вытащил из кармана пиджака фотографию леди Вероники – черно-белое фото, сделанное в ателье. Тетя Альберта была на нем еще довольно молодой.
– Видите ли, Паула, это последняя фотография тети из всех имеющихся у нас. Я имею в виду, разборчивая фотография. Дело в том, что в последние годы она терпеть не могла фотографироваться и никогда не позировала перед камерой. Есть еще несколько общих, сравнительно недавних снимков, но на них она либо вполоборота, либо вышла так, что совсем на себя не похожа. Эта же фотография, – он показал на черно-белый снимок, – сделана, судя по дате на обратной стороне, шестнадцать лет назад. Я бы хотел, чтобы вы сделали с нее набросок, при этом немного состарили лицо. Ну, знаете, сделать более впалыми щеки, добавить несколько складок на подбородке, изменить прическу и так далее. Конечно, можно было бы зайти в компьютерный салон и сделать это с помощью современной технологии, но, я думаю, у вас получится это лучше. Все-таки вы видели тетю такой, какая она была незадолго до своей смерти.
Паула стала внимательно вглядываться в лицо на снимке, припоминая, какой леди Беллинджер была в последние годы.
– Подбородок стал отвисшим, веки припухли, – сказала она, словно разговаривая сама с собой. – Нос заострился. Да, думаю, я смогу сделать это довольно легко. – Сравнивая черты леди Вероники, сохранившиеся в ее памяти, с красивой, элегантной женщиной на фотографии, она задумчиво заметила: – Становится очень грустно, когда подумаешь, как быстро увядает красота. Кстати, почему ваша тетя не сделала себе пластическую операцию? В наше время это делают все, кому не лень и у кого есть деньги. Леди Вероника, полагаю, была женщиной вполне состоятельной и могла себе это позволить.
– Ей здоровье не позволяло, – пояснил Альберт. – Сердце было слабое, могла не выдержать наркоз. Я слышал, как они разговаривали об этом с мамой. – Он взял в руки снимок и задумчиво посмотрел на него. – Не думаю, что между вашим дядей и моей тетей что-то было. Они были уже не в том возрасте.
24 
