122 
Без лишних слов собрались и двинулись заготавливать хвойники. Весь день их рубили. Терли красные от недосыпа глаза. Придется, верно, опять по ночам спать, а работать днем. Солнце ясное видеть. Когда в хыгов играли — легче было. По ночам люди спят и на хыгов не пялятся. А тут начали! Старейшина Вар посматривал нехорошо, бубнил что-то себе под нос и руками махал. А потом донесли, что именно бубнил: мол, дрова изводят, поганцы. Под корень изводят!
Смолу добыли, изрядно помучившись. Смолили суденышко тщательно, несколько раз просушивали. Потом Харт, напрягшись, довел до строителей, что нужно по корпусу сделать обвод, на месте стыка. Доски строгать, потом гнуть и крепить. И смолить, разумеется.
Это тоже сделали.
Строители озаботились выстругиванием весел и прилаживанием уключин. Аль с Радом — оснасткой и мачтой. Рыжий опять делал все «на глазок». Рад молчал и кивал. Эти двое уже понимали друг друга без слов. Оба не знали, как строятся корабли, но оба были талантливы. Поэтому забывали обо всем и ваяли, как ваяет Дух Жизни.
Особенно хорошо они мачту приладили.
— Парус будет один. В форме трапеции, — произнес Аль задумчиво.
Рад кивнул.
— Это!— вдруг вскинулся Харт. — Чтоб парус вручную вертеть!
Аль и Рад обернулись с открытыми ртами.
Старик начал двигать рукой в воздухе, изображая оси, причем металлические, систему креплений, веревки. Все это отображалось и на лице Харта. А как — непонятно. Сложно представить себе, что человеческое лицо может выразить суть механизма. Но рыжего с Радом интересовало отнюдь не лицо.
— Штука очень простая, — задумчиво вымолвил Аль. — Но непрочная.
Старик резко кивнул.
— А нет— к Темной Матери! — сообщил он серьезно.
Рыжий сдвинул брови. Он представил себя в море. А на море — легкая качка. Нет, морскую болезнь он уже перерос. Но, чтобы управлять парусом, нужен хотя бы какой-нибудь навык. Даже очень простым парусом. А море — не суша.
— Харт, у меня не получится?
— Ну...
Старик скорчил гримасу.
— Дело еще не закончено. — Рад поднялся. — Нужен руль.
— Румпель.
— Что?
Старик выдал несколько телодвижений. Они, как ни странно, оказались понятны. Но возможности Харта на этом иссякли, и Сиг увел старика.
Рад, сильно задумавшись, ушел делать румпель. Ужимки Харта оказались нагружены тайным мистическим смыслом. Штука, которая вертит! Поди ж ты...
А вот пойди. И сделай.
Аль тем временем выкроил парус из грубой холстины. Другую материю в резервацию не привозили. Только холстину, чтобы делать штаны. Нашел Эйра, сказал, чтобы сшил посередине и подшил по краям. У парня хорошие руки и внимательный глаз.
Подумав об этом, рыжий свалился на камни на солнцепеке и не заметил, как заснул.
И приснился Алю какой-то неправильный зохр. Зохры вообще странноватые. Хоть Теда и Эйра возьми. Но те — свои.
А этот — неправильный. Но вот в чем он неправильный? Привлечение логики ничего не дало. С виду — нормальный мужчина. Здоровенный, могучий. Но это у зохров случается. Тед, видимо, тоже таким вырастет... Ну да ладно.
Мужчина сидел на скале. В потрепанной матросской одежде. Трубку курил. Дым из трубки — колечками.
И улыбался.
«Аль, это ты слишком уж правильный мальчик...» — мысленно произнес он, но Аль его услышал.
«Я? Правильный? После жизни на острове? Я отсюда сбегу! Я корабль построил!» — так же мысленно
Зохр широко улыбнулся.
«Ты — правильный мальчик, — на этот раз его мысль имела другую, поощрительную интонацию. — Беги. И попутного ветра».
Зохр глубоко затянулся. Выдохнул дым, запрокинув голову. И струя дыма — почему-то огромная, сизая — ушла в полупрозрачное небо.
«Раньше курили богам...» — подумал рыжий, проваливаясь в беспамятство.
Он не почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его легкое тело и унесли в безопасное место. Но главное, что они это сделали. Потому что нечего мальчишкам спать на солнцепеке. Невесть что привидится.
Первый помощник поднялся с рассветом. Спал он остаток дня, весь вечер и всю ночь. А уж как проснулся — так совестно стало. В окне новый день занимается. Человек способен так долго проспать? Он и представить себе этого не мог. А что сам так проспит — и подавно.
Наступающий день казался каким-то особенным, А когда парень протер глаза и вышел на улицу — почудилось, что и воздух какой-то особенный. Очень прозрачный и свежий. Яркий, если можно так сказать. Да, такой воздух рисовать следует яркими красками... Если вообще следует. Потому что можно ли передать волнение, счастье и страх, которыми благоухал этот воздух?
122 
