125 
Так думал великий, ныне правящий эмир планеты Бедгог. Владыка воинов, судья над судьями. Всю жизнь думал так. Пока вдруг не открылось иное...
Страшно стало эмиру. И вспомнил он детские сказки.
Владыкой владела бессонница. Он не спал четвертые сутки подряд.
— Дер Голгн, — бормотал он, расхаживая по двору. — Бледный раб. Бледный...
Никто не внимал беспорядочным речам, воины и даже судьи были посажены под замок. Эмир хотел остаться один. Не потому, что челядь могла увидеть его беспокойство. Это видели многие, и не раз. Он хотел обдумать случившееся. Встреча с таким откровением — не шутка. И реальность Меона — богатого, плодородного, исчерченного широкими реками мира — тоже не шутка.
Он, Раг, умеет пытать. Ему говорят только правду. И иногда остаются живыми...
Сейчас владыка— всклокоченный, с красными, будто закатное солнце, глазами, вышагивал по двору. Деревянным шагом, словно какой-то дух земли, мерзкий для глаз человека. И эмиру казалось, что звезды дрожат. Как и его руки. Сильные, мозолистые руки мужчины зрелого возраста.
«Я не дагд. Я простой человек. Что мне делать?!»
Он встал столбом, задрал голову в небо. Вызов и мольба боролись между собой в его сердце.
— Сын, попей молока...
Благообразная, ухоженная старуха засеменила к нему по двору, держа в руках деревянную чашу с кумысом.
— Матушка, отойди от меня! — бросил эмир, не оглядываясь.
Та попятилась с огорченным лицом.
Мать он не запер. Жизнь матери — это святое. Но рабыня, собственность отца, мир его праху, не властна над ним! Не властна она и над судьбой Бедгога. Над решением, которое должно принять!
Раг облизал пересохшие красные губы, вспомнив события, происшедшие за последние дни. Бледный раб, привезенный судьями, с первого взгляда показался ему не человеком. Ублюдком, рожденным от злого духа и человеческой женщины. Или, может быть, небожителя и человеческой женщины. Разницы нет. Потому что даже младенцам известно, что все это — сказки рабов, болтовня. Есть Дух Копья в небесах. Есть человек на земле. И смертному никогда не постигнуть бессмертное.
Бледный раб, несомненно, ублюдок. Но чей? Ведь ему, полновластному эмиру планеты, известны все племена и народы. Они еще издавна вступили под руку первого эмира, величайшего дагда. И потому они сейчас схожи, как дети одной матери, Черноглазы и черноволосы. А этот...
Оставалось лишь выяснить, кто он такой и откуда пришел.
Эмир ждал, пока пленник выздоравливал. Ведь тот, кто умеет пытать, вкрадчив. Он стелется между камнями, как горный гур[11]. Он расспрашивает. Но пыточных дел мастер опасен, как тот же гур. Он нападает. Вонзает клыки... А сначала — играет.
Все это эмир обычно проделывал собственноручно, с холодной расчетливостью. Не позволяя себе насладиться пыткой. Расслабишься — упустишь самое важное.
Вначале раб бредил. И бредил он о прекрасной зеленой планете. Потом, придя в себя, раб все рассказал, ведь эмир был с ним ласков. Гуры, как известно, ластятся, перед тем как напасть. И бледный чужак проявил откровенность, допустимую лишь между кровными братьями. Это выглядело смешно. Но Раг не смеялся. Потому что чужак с трудом понимал, где находится. Путал сон с явью, несмотря на то, что шел на поправку.
Говорил о планете Меон. О том, как провалился в какую-то яму и попал сюда, на Бедгог. И где оказался, поведал. Найти тот рыбацкий поселок несложно, хоть такие поселения и не имеют названий.
Еще чужак говорил, что хочет вернуться домой...
Когда эмир начал пытать раба, тот признался, что говорил чистую правду. А потом потерял сознание. Не выдержал пыток. Племя бледных ублюдков слишком чувствительно к боли. И они этой боли получат сполна!
Когда опытные врачи осмотрели раба, они долго совещались. И головами качали. У чужака обнаружилось множество скрытых отличий от человека Бедгога. От человека пустыни. Это все и решило.
Да. Зеленый Меон — реальность.
Эмир уставился в небо, усыпанное огромными звездами, и застыл. Его лицо обрело выражение холодной решимости.
Да, Меон стоит Сагира — Большого Исхода. Он стоит войны.
Не зря жили великие предки.
Ведь небо знает, земля знает, что Бедгогу остались считаные столетия. Мало женщин рождается. А там, на Меоне — рабыни. Пойди и возьми... Ветер ведает, ведают воды, что Бедгог — это пустыня и степь. Негде сеять и нечего жать. Не хватает воды. Реки скоро иссякнут...
125 
