очень нудно 
40 
Мальчик прислушался к тишине позднего вечера. Невдалеке раздавались шаги. Наверное, Онер домой возвращается. Кому же еще? «Глаз сердца» в небе еще раз мигнул и уставился вниз. Виль повертелся на мокром бревне и почему-то остался.
«Домой ведь уже пора, — вздохнул он. — Спать хочется, в глаза, словно песка насыпали. Нет, останусь. Дождусь...»
Скрипнула калитка, и во двор быстрым шагом вошел встрепанный мокрый Хассер. Взглянул на понурого Виля, скукожившегося на бревне, тряхнул головой и спросил:
— Маленький болван не идет в дом. Почему?
— А почему большой болван мокрый? — пробурчал в ответ мальчик.
— Охота сегодня не очень...
— Небесная тетка опять не пришла, — утвердительно сказал Виль, сунув пятку в холодную лужу.
Онер перекатил сырой чурбак и уселся прямо напротив мальчика. Поднял глаза:
— Все гораздо серьезнее, Виль. Я нашел сети. А птички в них нет.
Мальчишка вздернул подбородок и выжидающе посмотрел на ученого. Онер сцепил пальцы рук и наклонился вперед.
— Я сегодня был там, — он вдруг замолчал и сглотнул. — Видел место, где вы с ней встречались.
Виль угрюмо кивнул.
— Ничего?
Хассер склонил голову. С минуту оба молчали. Вдруг мальчик выпрямился, светло улыбнулся и попросил:
— Расскажи—ка мне про Академию, Онер.
— Зачем?
— Рассказывай. Надо.
Хассер тряхнул головой. Он давно не удивлялся неожиданным поворотам подобных бесед. Виль очень уж заковыристо мыслит. И заранее неизвестно, к чему он придет.
— Академия была основана двести пятьдесят лет назад, — начал рассказывать Онер. — Тогда колдуны, алхимики и парафизики устали прятаться в темных подвалах и кельях, скрывая знания друг от друга и от окружающих. Они поняли, что поодиночке им ничего не добиться. Тогда и устроили Большой Сход возле горы Сорк на юго—восточном побережье Мая. В бухту, расположенную неподалеку от подножия горы, начали стягиваться разномастные суда, по дорогам со всех концов Меона спешили поклонники различных богов и ученики разных школ, стремящиеся к силе и знанию. Говорили, что для всех, желающих найти путь, по ночам горел огромный костер на сорк—камне — большом скальном выступе. Он служил маяком. Маги, бросая дома и семьи, шли в путь, препоручив судьбу Духу Жизни. Каждый знал, что после решения, принятого на Большом Сходе, его жизнь изменится навсегда. Ведь ни один маг не добился той цели, что философы поставили человечеству долгие годы назад. А звучала она так: сделать душу бессмертной. Еще древние колдуны знали, что после смерти душа человека распадается на элементы, как и его тело. Сотни лет магии не приблизили бессмертие ни на шаг.
Хассер ненадолго смолк, собираясь с мыслями. Виль смотрел выжидающе.
— С конца весны до середины осени длился Большой Сход, — продолжил ученый. — И в конце маги, колдуны и религиозные практики приняли решение — одно на всех. Они отреклись от богов и традиций, сняли с себя регалии власти и принадлежности и сожгли на сорк—камне. Это был подвиг. Люди жаждали истины и бессмертия, поэтому сумели отречься от предрассудков. Взамен утерянных верований Контролирующие — а теперь они называли себя так — занялись созданием Единой Науки. Из голов всех, кто обладал хоть какими-то знаниями, они вытряхивались, зачастую насильно, и становились доступны для всех. Будь то рецепт микстуры от кашля или учения кайна—йоги — все пошло в дело. Но предпочтение отдавалось наукам о психике. Ведь душа-то должна быть бессмертной! Значит, нужно ее защищать, укреплять.
Произнося эти слова, Онер чуть улыбнулся уголком рта, продолжая смотреть на Виля. Нужен ему исторический экскурс? Но лицо мальчика отражало внимание и интерес. Он явно заслушался. Только в глазах время от времени мелькало странное недоумение.
— Что-то не так, Виль? — резко спросил Хассер.
— Душа бессмертна... Они что, не знали?
Ученый внезапно подался вперед, отвесив челюсть, и уставился на мальчишку, словно в первый раз видел. С минуту разглядывал. Вот оно как...
— У тебя... кажется, да. — Онер с трудом овладел собой. — Но никто тебе точно об этом не скажет. Им сравнивать не с чем. И мне, Виль... Мне тоже!
Хассер сцепил бледные руки в замок и слегка покачнулся. Вот Человек! Именно так пелось в гимнах. А он еще думал, что в мальчике странного... На мгновение душу ученого пронзила надежда. Может, он, Онер Хассер, когда-нибудь встанет рядом с Вилем. И станет бессмертным...
40 
