32 
— Значит, у вас мечта совершить кругосветное путешествие. А о чем еще вы мечтаете? — спросила она.
— Я хочу расширить производство. Об этом мечтал отец, но сам он не успел это сделать. Мне бы хотелось, чтобы он мной гордился.
— Уверена — он уже вами гордится. Как вы думаете: он смотрит на вас с небес?
— Думаю, что смотрит. Так же, как ваш брат-близнец смотрит на вас.
Они шли рядом, задевая друг друга, и ей было очень приятно это ощущать.
— Расскажите мне про своего отца, — вдруг предложил Лео. — Вы о нем почти не говорите. Странно, что вы не проводите Рождество вместе.
— Он будет у своего друга… И он, как мне кажется, даже рад, что я не поеду домой.
— Рад? Но почему? Если он сам воспитывал вас с братом, то наверняка вы трое были очень близки.
Верити подставила лицо морскому ветру и, помолчав, попыталась все объяснить Лео.
— Папа был близок с Шоном, а я была… ну, словно дополнение к ним. Наверное, поэтому я росла сорванцом, следовала за Шоном по пятам, играла в мальчишеские игры.
— Мне иногда кажется, что мальчика растить легче. Я плохо представляю себе, как буду говорить с Хедер обо всем том, о чем мать говорит с дочерью.
— О лифчиках и мальчиках? — засмеялась Верити.
— Вот именно.
— Шон всегда сглаживал разногласия между папой и мной. А когда его не стало, оказалось, что папе не о чем со мной говорить. Нам обоим не хватает Шона, но говорить о нем трудно, а молчание нас все больше отдаляет. Я напоминаю ему о том, что моего брата нет.
Лео обнял ее.
— Почему бы вам не пригласить отца приехать на Рождество в Эйвон-Лейк?
— Но у него уже другие планы.
— Если вы его пригласите, то он, скорее всего, передумает и предпочтет провести Рождество с дочерью, а не с приятелем.
Что ж, она предложит это отцу, а если тот откажется, то она точно будет знать, что не нужна ему. А Лео продолжал:
— Мне кажется, что если вы не увидитесь с отцом на праздники, то пропасть между вами станет еще глубже. Вы со мной не согласны?
В лунном свете мужественное лицо Лео казалось еще красивее. Он не надел пиджак, а спортивная рубашка была расстегнута у ворота. Ей захотелось дотронуться до него…
— Нам пора возвращаться, — произнес Лео. — Уже поздно. — Он взял из ее руки поводья. — Давайте я вас подсажу.
Они ехали обратно, и вдруг Верити увидела на черном небе яркую вспышку— это была падающая звезда. Она улыбнулась — значит, Шон смотрит на нее и посылает ей весточку: он одобряет ее отношения с Лео. Она почувствовала в себе силы сделать новый шаг.
Спустя час Верити закрыла томик с «Двенадцатой ночью» Шекспира. Она не могла сосредоточиться и знала, почему она струсила и упустила случай.
После возвращения в отель Лео пришел в ее комнату, поцеловал в лоб и сказал, что они увидятся утром. Она ничего на это не ответила, хотя сгорала от желания очутиться в его объятиях. Если бы он только знал, как она его любит! Ей остается одно — показать ему свою любовь.
Она взяла с собой в поездку бледно-розовую шелковую ночную рубашку. Обычно она спала в пижаме, но сегодня вполне уместно надеть рубашку — подарок от тети на прошлое Рождество. Рубашка была в комплекте с шелковым халатом. Верити встала с постели, надела халат и завязала пояс. Она хотела было оставить очки у себя в комнате, но передумала — ей интересно видеть выражение лица Лео: когда он о чем-то размышляет, то сдвигает густые брови, а когда улыбается, то в уголках рта появляются складочки. Но больше всего ей нравилось наблюдать за его глазами, которые казались ей таинственными, словно морская глубина.
Недолго думая, чтобы не растерять решительности, Верити открыла дверь в комнату Лео.
Около его постели горела неяркая лампа, а он лежал поверх покрывала в черных шортах. Какой же он загорелый и мускулистый!
— Верити? — удивился он.
Она застыла на месте, но, собравшись с духом, подошла поближе.
— Пожелание спокойной ночи было очень коротким, и я подумала, что вы захотите сказать это еще раз.
Лео внимательно оглядел ее фигуру в облегающем тонком шелковом халате.
— Вы плохо подумали, — резко произнес он.
Она сделала еще несколько шагов к кровати и прошептала:
— Вы хотите меня?
— Господи, Верити! Если бы вы только знали… — простонал Лео. — Если бы вы только знали, как нестерпимо трудно было мне там, на пляже! И как трудно сказать всего лишь «спокойной ночи» и поцеловать только в лоб! И вот вы здесь — такая нежная и желанная, а я изображаю из себя джентльмена.
32 
