17 
Внизу Слэйда не было. Если она не поговорит с ним сейчас же, то просто не заснет. Эмили решительно тряхнула головой и поспешила по коридору к комнате Слэйда.
Он открыл не сразу. В зеленой клетчатой рубашке и джинсах он выглядел невероятно сексуально. У нее сразу пересохло во рту. Однако губы Слэйда были плотно сжаты, а взгляд — непроницаем.
Она приняла вызов.
— Нам надо поговорить.
— Как мне кажется, этого я и добивался, да ты не пожелала.
— Слушай, я здесь не затем, чтобы пререкаться.
— А зачем ты пришла? — Он, прищурившись, смотрел на нее.
— Я пришла, чтобы узнать, что я такого сделала или сказала, что дало тебе повод заподозрить меня в неверности мужу.
— А это так? — просто спросил он.
Все ее благие намерения тут же испарились, слезы подступили к глазам. Она быстро отвернулась и пошла по коридору. Не надо было приходить сюда, лезть со своими объяснениями.
Он в несколько шагов настиг ее и схватил за руку.
— Я не пойду с тобой, Слэйд, — пыталась она сопротивляться, — ты еще хуже будешь думать обо мне.
— Боюсь, Эмили, ты и представления не имеешь, что я о тебе думаю.
Она взглянула ему в глаза, и у нее захватило дух.
Рубашка Слэйда уже почти касалась ее свитера, когда он заговорил:
— Я не очень силен в вопросах брака, но знаю, что он может и не заладиться. И мне кажется, что Даллас хочет быть тебе больше чем другом.
— Он был в отъезде, Слэйд. Последние два года мы виделись лишь по праздникам.
— Порой и этого довольно… когда мужчина знает, что ему нужно.
— Далласу я не нужна. И мне он не нужен. В том смысле, который ты имеешь в виду.
Слэйд пытливо смотрел на нее, скользя взглядом по ее лицу.
— Я ревновал. Ты, конечно, скажешь, что у меня нет на это прав. Но ты не бежишь от него так, как от меня.
— Я от тебя не бегу, — пробормотала она. Он выгнул бровь.
— А как же это называется, по-твоему?
Именно сейчас больше всего на свете ей захотелось убежать от него.
— Я чувствую себя непринужденно с Далласом, а с тобой…
— Что?
— Я испытываю то, чего не должна. Я только что родила. Я вдова. Я…
Он положил свою руку на ее плечо.
— Ты женщина, Эмили, а я мужчина, и, должен признаться, я с первого взгляда увлекся тобой, хотя и твердил себе, что мне этого не надо.
— Но я была беременна…
— Да, была… но теперь уже нет, и ничего не изменилось, разве что… мне не хочется, чтобы мое чувство было безответным. Это так?
— Нет, — призналась она шепотом.
Он не наклонил головы и не обнял ее. Он просто стоял, крепко сжав ее плечо, и ждал.
Если сейчас она попросит поцеловать ее, могут возникнуть осложнения, которые коснутся не только ее, но и Марка. И Эмили отстранилась.
Слэйд опустил руку.
— Ты хочешь, чтобы я уехал?
— Нет, я обещала Марку попросить тебя остаться до Дня благодарения. Хотя ему хотелось бы, чтобы ты остался и на Рождество…
— А ты?
— Я хочу, чтобы ты остался, — честно сказала она.
Слэйд немного помолчал.
— Ладно, побуду до Рождества. Может, мы привыкнем к обществу друг друга. — Он отступил назад. — Увидимся завтра.
Слэйд откинулся на спинку стула и улыбнулся Эмили — обед в честь Дня благодарения закончился.
— Королевская еда!
— Даже несмотря на то что ты помогал ее готовить? — поддразнила она.
— Так еще вкуснее. Правда, Марк?
Марк кивнул.
— А лучше всего то, что Аманда спала все время, — сказал он и тут же, спохватившись, нерешительно взглянул на мать.
Та улыбнулась.
— На следующий год будешь кормить ее картофельным пюре и присматривать за ней. Ты еще пожалеешь, что она выросла из пеленок, когда начнет ходить. Кстати, о помощи. — Эмили в упор посмотрела на сына. — Завтра мне надо печь пироги для субботней распродажи. Поможешь?
— Конечно. А мы поедем на базар?
— Какой базар? — поинтересовался Слэйд.
— По субботам после Дня благодарения наша церковь устраивает Рождественский базар. Там бывает распродажа выпечки, а жены фермеров продают вещи, сделанные собственными руками. Я обычно пеку штук десять пирогов.
— Десять? Ты шутишь?
— Нет. Это традиция, Слэйд.
— А не многовато ли?
Она пожала плечами.
— Начну, а там посмотрим, сколько получится. Продукты у меня есть, только бы Аманда не подвела.
Слэйд не сводил с нее голубых глаз.
17 
