Лёгкий, ненавязчивый романчик 
111 
Решившись, Элька постучала. Вскоре дверь открылась, и в проеме показалась бедно одетая худая женщина с заплаканными глазами, лет двадцати пяти на вид.
— Здравствуйте, — застенчиво улыбнулась девушка. — Это, часом, не ваш ребенок?
— Ребенок? — недоуменно переспросила та. — Ой… Наденька… Наденька, родная моя!
— Мамочка… — наполнились слезами глаза девочки, она подняла взгляд на Эльку. — Можно мне к маме?
— Иди, конечно!
Наденька радостно пискнула и рванулась к женщине, та подхватила ее и судорожно прижала к себе, не сдерживая облегченных рыданий. Нашлась! Нашлась ее малышка!
— Госпожа, прощу прощения, — заговорила Элька, когда счастливая мать немного успокоилась. — Нам нужно поговорить, это очень важно. Укравшие вашу дочь не оставят ее в покое. Я сама бежала из той же страшной школы, Наденьку с собой захватила, не будучи в силах смотреть, как издеваются над ребенком.
— Издеваются?… — ошарашенно переспросила учительница, подозрительно прищурившись.
Только сейчас она обратила внимание на странности во внешности дочери и девушки, приведшей ее. Обе обриты, волосы едва начали пробиваться. Одеты в совершенно одинаковые, довольно уродливые серые комбинезоны. Да и Наденька ведет себя необычно, раньше всегда была непосредственным, шаловливым ребенком, а теперь пошевелиться без разрешения не смеет.
— Проходите, — Ирина отступила в сторону, пропуская гостью в квартиру.
Элька вошла и грустно вздохнула. Нищета выглядывала из каждого угла, нагло скалилась с почти выцвевших обоев, издевательски смотрела с убогой мебели. Да и было той мебели всего ничего — продавленная кушетка; три колченогих стула; ободранный стол в углу; детская кроватка да кособокие полки с книгами. Явно хозяйка сделала их сама из найденных где-то досок, видимо, стеснялась попросить кого-нибудь из мужчин помочь. Комната и крохотная кухонька — вот и вся квартира. Даже в деревенском доме Элькиного отца и то было богаче. Ах да, еще древний, как мир, радиоприемник стоял на подоконнике.
— Хотите чаю? — неуверенно спросила Ирина, ничего более существенного предложить гостье она не могла. Стыдно, а ничего не поделаешь, жалованье только через три дня, а их еще как-то прожить надо. Но все это неважно. Главное — Наденька нашлась!
— Благодарю, с удовольствием, — улыбнулась девушка, осторожно садясь на один из ветхих стульев в надежде, что его ножки не подломятся под ней. Хозяйка квартиры, продолжая держать дочку на руках, последовала ее примеру.
Переведя взгляд на девочку, Элька сказала на автомате:
— Сто пятая, посиди, пожалуйста, тихо. Нам с твоей мамой поговорить надо.
— Как скажешь, сто двадцать третья, — покорно отозвалась та.
— Сто пятая? — изумленно переспросила Ирина. — Сто двадцать третья? Это еще что такое?
— В школе у нас даже имена отбирали, — грустно улыбнулась Элька. — Я была — Ти-123, а Наденька — Ти-105.
— Да что же это за школа такая? — подозрительно нахмурилась учительница.
— Вам трудно будет мне поверить, — вздохнула девушка. — Начну лучше сначала. Понимаете, ваша дочь, как и я, обладает некоторыми очень редкими и ценимыми способностями. Есть, скажем так, страны, где обладающие этими способностями являются высшей элитой общества. Их называют ди-эмпатами. Как раз в ди-школе я и познакомилась с вашей девочкой.
— Никогда ни о чем подобном не слышала! — недоверчиво заявила Ирина.
— И не могли слышать, — понимающе улыбнулась Элька. — Давайте я лучше вам все расскажу, а затем будете задавать вопросы.
Она рассказала слегка отредактированную версию того, чем являются ди-эмпаты, чему и кому они служат, каким образом воспитывают себе смену. Ирина, слушая ее, поглядывала на притихшую дочку — это что, и ее малышке такие ужасы пережить пришлось? Боже, какие сволочи…
— Я сумела бежать только потому, что мне прислали помощь. Потому, что я — ученица одного из тех, кто своих без помощи не оставит. Наденьку взяла с собой, когда бежала, она бы вскоре просто умерла в этом проклятом даане. Да вы поглядите на нее, слово боится сказать. Не удивляйтесь, что она не будет смеяться и улыбаться. Как и у каждого ученика ди-школы, у нее уже условный рефлекс, что смех или улыбка — это непереносимая боль.
— Господи… — простонала учительница. — Да что же за звери такие?! Да как же можно так с ребенком?…
— Да не звери, — поморщилась Элька. — Они спасают порой миллиарды людей и свои жизни отдают. Вот только почему-то уверены, что воспитать ди-эмпата иным способом невозможно. Я сама запуталась сейчас, не знаю, что и думать. А наставник, зараза такая, одно твердит — думай, полезное, мол, занятие…
111 
