18 
— Нам надо попасть вон на тот холм за соснами.
Пока они взбирались по пологому склону, Джуд бережно поддерживал Марию под локоть. От его прикосновений она буквально таяла, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ему об этом. Дрожь пронизывала все ее тело.
Наконец они оказались на живописной поляне, окруженной соснами. Джуд поставил на землю пакет с продуктами и расстелил одеяло.
— Господи, тихо-то как! Хорошо!
Он упал на одеяло и снял шляпу. Мария присела рядом, одернув сарафан, что, впрочем, не слишком помогло скрыть оголившиеся ноги.
— Ты не любишь людей?
Джуд криво усмехнулся.
— Я с утра до ночи среди людей. Один папочка чего стоит! А в июле еще «Летняя классика»! Тоже толпы соберутся!
— Что такое «Летняя классика»?
— Конные соревнования. Длятся две недели.
Он развернул пакет с цыпленком.
Они молча ели, неторопливо смакуя вино. В глазах Джуда появилось отсутствующее выражение.
— О чем задумался?
Их плечи чуть соприкасались.
— Вспомнил прошлое лето.
— Где ты был?
— В Вайоминге.
Приехав в Техас, Мария иногда звонила матери. Общения с нею ей не хватало. Вчера она получила письмо из дома, но оно не могло заменить ласковых материнских рук и понимающих глаз. А Джуд, неужели он не тосковал?
— Ты скучал по дому?
— Иногда.
— Если бы твой отец не заболел, ты бы вернулся?
— Не знаю.
Джуд взвалил на себя ответственность, но не был уверен, подходит ли он для этого. И теперь она навалила на него еще забот. И это на всю жизнь…
Темнело. Они пребывали в благостном оцепенении. Такого покоя Мария не ощущала с момента внезапного исчезновения Д.Т. Но всему настает конец.
Его голос был низким и глубоким, когда Джуд сказал:
— Нам пора.
Даже по воскресеньям он вставал рано, лошади не знают, что такое выходные дни. Но Джуд не торопился подниматься. Казалось, в целом мире остались только они вдвоем. Его губы нашли ее… медленно, осторожно, словно он боялся испугать Марию. Они слились в упоительно долгом, глубоком поцелуе, становившемся все более настойчивым и страстным.
Руки Марии обвились вокруг шеи Джуда. Он опрокинул ее на одеяло. Она замирала от каждого его прикосновения, мечтая, чтобы они никогда не кончались.
Когда он сдернул бретельки сарафана с ее плеч, она скользнула рукой ему под рубашку.
Он приглушенно застонал. Его пальцы нашли ее не стесненную лифчиком грудь и нежно сжали затвердевший сосок. Голова Марии кружилась от опьяняющих ощущений и запахов. Казалось, прошла вечность. Мысленно она перенеслась в те времена, когда он обнимал ее в Монтане.
Прежде, чем уехал.
Прежде, чем она узнала о своей беременности.
Неужели она хотела именно этого? Стать игрушкой в сильных мужских руках, обнимавших прежде множество других женщин? Таких, как Шелби?
Последняя мысль немного отрезвила Марию. Она легонько оттолкнула Джуда. Тот удивленно уставился на нее все еще замутненными страстью глазами.
Столько вопросов роилось в ее голове, но один сорвался с губ сразу:
— Ты все-таки идешь на вечеринку с Шелби?
Он нахмурился, и это было видно даже в темноте.
— Я же сказал, что с ней.
— Но то, что было… между нами… сегодня…
— То, что мы вместе провели вечер и разочек поцеловались, не дает тебе права командовать. Черт возьми, Мария! Ты хочешь получить весь мир, причем сразу!
— Это ты так думаешь. Ты думаешь, что я хочу денег или долю ранчо. А я хочу любви. И уважения. Говоришь, разочек поцеловались… Ну что ж, не думай, что ты сможешь целоваться со мной еще когда-нибудь, если у тебя будет другая!
Не дожидаясь ответа, она встала и пошла в сторону дороги.
— Мария, подожди!
Джуд звал, ругался, она ни разу не замедлила шаг. Лишь у подножия холма он нагнал ее и схватил за руку. В молчании они дошли до машины, в молчании ехали.
Как только автомобиль остановился у ворот «Стар Фор», Мария выскочила из него и побежала к дому.
Джуд уронил голову на руль.
Не было у него никакой другой женщины!
И Шелби… Он согласился пойти с ней только потому, что уже пообещал.
Еще в детстве Джуд понял, как важно держать слово. Если ты не выполнил это однажды, то будешь делать это снова и снова.
Черт возьми! Мария сводила его с ума! То он ругал себя последними словами, что поддался минутному влечению и испортил жизнь им обоим, то еле сдерживался, чтобы не зарыться лицом в ее душистые волосы, то мучался, обуреваемый сомнениями в ее искренности…
18 
