11 
Кэрол любовалась цветами, когда увидела на тропинке приближающуюся к дому фигуру индианки в зеленом сари. Это была женщина средних лет. Она выглядела уставшей, но в ее глазах блестели веселые огоньки. Женщина поднялась на веранду, улыбнулась им и, почтительно сложив ладони, поприветствовала:
– Намасте!
– Намасте! – в один голос ответили ей Кэрол и Клаус.
Женщина сбросила резиновые шлепанцы и вошла в дом.
– Кто она? – спросила Кэрол у жующего Клауса.
– Служанка, помогает Крису убирать кафе и мыть посуду. Она из местной бедноты. Говорят, в молодости она была проституткой. Муж рано умер, и его жадная родня отняла у нее дом и сад. Она осталась с двумя детьми и поселилась в хижине в лесу. Говорят, она была очень красивой, мужики сходили по ней с ума. Нужда заставила ее заняться проституцией.
Кэрол задумалась.
– Эта женщина работает у Криса вот уже третий сезон, – продолжал Клаус. – Мне кажется, ему просто жаль ее, и он пытается ей помочь. Он неплохо платит ей, а, уезжая из Нагира, всегда оставляет небольшую сумму денег и покупает одежду и школьные принадлежности детям. Да, не все в этих райских деревушках процветают. Те, у кого есть свои фруктовые сады, живут побогаче. Остальные – либо работают на них, либо обслуживают туристов в сезон: сдают жилье, открывают чайные и ресторанчики. Поживешь здесь, сама все увидишь. Ты ведь не собираешься еще уезжать?
– Нет. Думаю, пробуду здесь около месяца.
Он проглотил последний кусочек омлета, запил его кофе и встал.
– Ну как, мисс, готова к прогулке?
– Готова.
Клаус заглянул в дом и прокричал:
– Крис, мы отбываем! Заплачу тебе позже, когда приду на пирог!
– Приятной прогулки! – донесся голос Криса из глубины дома.
Кэрол и Клаус медленно поднимались по широкой, выложенной камнем, виляющей тропе, ведущей через могучий сосновый лес.
– Ты так хорошо знаешь эту страну. Похоже, ты в Индии не первый год? – спросила она и остановилась, чтобы перевести дыхание.
– Пятый. До этого пять лет колесил по свету и вот наконец нашел то, что искал.
– И что же ты нашел? – любопытствовала Кэрол.
– Покой и свободу. Здесь никто не говорит тебе, что ты должен делать. Ты не должен выполнять чужих приказов. Никакого политического маразма. Здесь чувствуешь себя просто человеком.
– А чем ты раньше занимался?
– Я – бывший военный. В восемнадцать лет ушел в армию, потом служил в специальных частях. Был молод и глуп. Хотел стать настоящим мужчиной. Нас дрессировали, как скотину, фаршировали мозги идеями о патриотизме, долге и чести. Потом я женился, и на мне повисло еще больше ответственности и долга. Но в один прекрасный день я узнал, что жена изменяет мне, а армия использует. И я взбунтовался – бросил и армию, и жену. Все, что у меня было, оставил жене и пустился бродить по миру.
Кэрол посмотрела на него широко распахнутыми, удивленными глазами.
– А чем ты здесь занимаешься? Как зарабатываешь на жизнь?
– Я делаю флейты из бамбука и продаю их туристам. Три зимних месяца провожу в Гоа на пляжах, потом несколько месяцев живу на Ганге в Ришикеше – смываю грехи в святых водах. А после снова отправляюсь грешить в Гималаи. – Он улыбнулся и достал из сумки, висевшей у него на плече, изящную флейту.
Кэрол так и предполагала, когда впервые увидела его. Она встречала людей, ведущих подобный образ жизни, но никогда не пыталась выяснить у них, почему они так живут.
Клаус бережно приложил флейту к губам, и из нее полились живые, прозрачные, завораживающие струи звуков.
– Ты прекрасно играешь. Где ты этому научился? – снова спросила Кэрол, когда он перестал играть.
– В Латинской Америке, у перуанских индейцев. И мне это занятие больше по душе, чем бегать в автоматом в руках.
Кэрол рассмеялась. Какие удивительные, необычные люди окружают ее теперь. И в жизни Криса, и в жизни Клауса было нечто общее – эти люди жили так, как хотели. И они выглядели счастливыми.
– И когда же ты все это успел? Если не секрет, сколько тебе лет, Клаус?
Они стояли на вершине холма и любовались долиной.
– Сорок. И я не собираюсь возвращаться к прошлой жизни. А чем занимаешься ты? Ты выглядишь рафинированной, светской леди. Наверняка имеешь отношение к искусству.
– О, я – всего лишь скромная танцовщица в труппе балета модерн, – сказала она и с гордостью добавила: – И я влюблена в свою работу.
– Это прекрасно, когда человек любит то, что он делает.
11 
