36 
— Знали ли вы офицера по фамилии Пирс? Энтони Пирс.
Трейнер покачал головой:
— Нет. Это имя ни о чем мне не говорит. А я должен его помнить?
— А Истфилд в Суссексе что-нибудь вам говорит? Или имена — Уильям Джефферс, Джеймс Роупер, Тео Хартл?
Трейнер озабоченно нахмурился:
— Боюсь, что не смогу вам помочь, здесь какая-то ошибка.
— Ваши данные были указаны на медальоне, который я видел. Никакой ошибки.
— И вы говорите, что это должно иметь ко мне отношение? Но почему?
— Не знаю, — ответил Ратлидж, чувствуя, как его охватывает усталость. Он проделал такой длинный путь, и все бесполезно. А времени не остается. Ему было отпущено всего три дня. Слишком мало, чтобы зря проехать такое расстояние.
— Может быть, что-нибудь случилось с вами во Франции. Например, кого-то могли обвинить в том, что вы ослепли по его вине. И за это полагается месть.
— Месть — сильное чувство. Но если бы мои товарищи чувствовали, что надо за меня отомстить, они выместили бы все на германцах, а не на британцах. Это был немецкий осколок.
Ратлиджу ничего не оставалось, как только попрощаться. Он просил Трейнера позвонить в Ярд, если хоть какая-нибудь деталь всплывет в его памяти.
Миссис Трейнер проводила его до двери. Он извинился, что побеспокоил их, и она сухо ответила:
— Никогда раньше не присутствовала при расследовании убийства. Ваш приход немного встряхнул нашу рутинную жизнь. Но мой муж говорил правду, инспектор. Он всегда говорит правду.
Ратлидж поблагодарил ее и пошел к воротам. Его догнал голос Трейнера. Мужчина возник в дверях, и жена поспешила на помощь, но он нетерпеливо отстранил ее:
— Да оставь меня, Люси. Не надо со мной нянчиться, все в порядке. Вы еще не ушли, инспектор?
— Нет, еще здесь. Что случилось?
— Я был прав, когда сказал, что не знаю вашего Энтони Пирса. Но там был другой Пирс — Дэвид, кажется, так его звали. Лейтенант у саперов. Его прикрепили к нашему дивизиону на пару недель. Я с ним не встречался, но слышал о нем. Вам это пригодится?
— Дэвид? — переспросил Ратлидж.
— Нет, постойте, кажется, не Дэвид. — Слепые глаза обратились к небу. Трейнер задумался, вспоминая. — Дэниел. Точно, Дэниел Пирс. — Пустые глаза вновь вернулись к тому месту, где должен был стоять Ратлидж. — У него была репутация баламута. Вот почему я о нем знал. Но сапер был классный, так все говорили.
Трейнер был доволен собой, он одержал маленькую победу над своей слепотой, убедив Скотленд-Ярд, что он надежный свидетель, даже если не видит, как все.
— Вы очень помогли, — сказал ему Ратлидж, еще раз поблагодарил и пошел к машине.
Когда он уже готов был отъехать, Хэмиш спросил: «Он еще там?»
Ратлидж оглянулся. Трейнер стоял в открытых дверях, как будто пытался вобрать в себя жизнь за порогом дома. Жена его, как наседка, суетилась возле, словно боялась, что пребывание на свежем воздухе может ему повредить.
Пока Ратлидж добирался до Уэльса, разразилась гроза, и ему пришлось укрыться в маленькой гостинице, не доехав нескольких миль до цели. Валлийская граница была когда-то такой же беспокойной, как шотландская. В отеле, принимавшем в основном тех, кто был проездом из Уорчестера, сегодня собрались те, кого застала непогода на их обратном пути в Англию.
Ратлидж сел у барной стойки, поглядывая на сверкающие молнии за окном. Интересно, что может ему рассказать валлийский сапер? Он сделал заказ бармену и, заметив, что тот прихрамывает, а на руке у него длинный шрам, спросил:
— Тоже воевали?
Бармен хмуро улыбнулся:
— Пришлось. Вы тоже?
Ратлидж назвал свою часть, но не звание.
— Вы были на Сомме, мой брат там погиб.
— Это была кровавая баня, — согласился Ратлидж.
Бармен принес кружку эля.
— Я с трудом привыкаю к гражданской жизни, — сказал он. — Может быть, из-за брата, но жизнь как бы потеряла всякий смысл. Мы были с ним близки.
— А ваша семья?
— Отец задает мне этот вопрос снова и снова, как быть с женой и детьми. А у меня нет ответа. Наверное, я изменился, а они — нет.
Он отошел обслужить другого посетителя, водителя грузовика, а потом вернулся к Ратлиджу.
— А как вы справляетесь?
— У меня хватило ума не жениться перед войной. Кажется, я был прав. — Он взглянул на бармена. — А что вы сделали с вашими опознавательными медальонами, когда вернулись?
Бармен отрывисто рассмеялся:
36 
