106 
Ратлидж видел, что Сюзанна не учитывала возможных для себя юридических последствий.
— Но вы только что сказали, что смерти Питера и Дженни были случайными, — медленно отозвалась она, словно обдумывая услышанное.
— На этой стадии мы должны считать их случайными. Мы не смогли найти доказательства противоположного. Но они были… весьма своевременны. Вы должны видеть это.
Сюзанна покачала головой:
— Покушение на меня вывело бы наружу все, что семья старалась уберечь.
Ратлидж оставил это без внимания:
— Что касается голосов, которые слышал ваш муж в коттедже, когда разговаривал с Флоренс Теллер, это мог быть попугай Джейк, которого привез ей муж. Он иногда говорит. Точнее, имитирует голоса.
— Попугай?
— Да. Он здесь, в Лондоне. Вы можете увидеть его сами.
— Нет. Вы говорите, у меня нет оснований верить, что Уолтер или Эдвин в то время побывали в доме Флоренс? А Питер был так уверен…
— Думаю, Эдвин может доказать, что был в Кембридже. А Уолтер знал, что вы раскрыли его секрет. Он не покидал Лондон.
— А может, это трюк, чтобы проверить, отзову ли я мое обвинение в убийстве? — с подозрением спросила она. — Я вам не верю.
Ратлидж улыбнулся:
— Я не прошу вас верить мне. Только обдумайте мои слова.
Он повернулся, чтобы уходить, но Сюзанна остановила его:
— Вы говорите, что не все ясно с Уолтером.
— Я сделаю все возможное, чтобы защитить Гарри. Ради его матери. И я обязан ради памяти капитана защищать вас. В то же время у меня есть долг перед законом. Пока я не буду удовлетворен, дела о смерти вашего мужа и Дженни Теллер не будут закрыты.
Ратлидж возвращался в Ярд, когда увидел Мередит Ченнинг, вышедшую из Вестминстерского аббатства. Рука ее все еще была на перевязи, но, насколько он мог судить, движения не причиняли ей боли. Ратлидж подъехал ближе и окликнул ее.
Мередит подняла взгляд, узнала его и подошла к машине.
— Вижу, вы поправились, — сказал он.
— А вы нашли людей, которых искали? С ними все в порядке?
— Да, слава богу. Я вернулся к вам, но мне сказали, что вас уже увели, хотя никто не знал куда.
— Очень добрая женщина приняла нескольких потерпевших. Было облегчением убраться подальше от этого ужасного места. А потом за мной приехали друзья. Несколько дней я оставалась у них. — Она сделала паузу. — Иен, я решила немного попутешествовать. Думаю, это пойдет мне на пользу.
Позади них скапливался транспорт.
— Вы идете домой? — спросил Ратлидж.
— Да. Я иногда прихожу сюда подумать. Здесь очень красиво и спокойно.
— Тогда я вас подвезу. — Видя ее колебания, Ратлидж солгал: — Я еду в том же направлении.
— Хорошо. Благодарю вас.
Когда они отъехали от тротуара и направились в сторону Трафальгар-сквер, Ратлидж спросил:
— Как долго вы собираетесь отсутствовать? Все лето?
— Возможно, год или два. Я не загадываю наперед. — После паузы Мередит добавила: — Я… полюбила кое-кого. И не уверена, что это разумно.
Ратлидж не мог видеть ее лица. Мередит смотрела в окно, как будто никогда не видела этих мест. Он не был уверен, что она видит их теперь.
— Что-то вас расстроило.
— Думаю, крушение поезда расстроило всех, кто был там, — уклончиво ответила она, посмотрела на него и отвернулась снова.
Ратлидж вспомнил, что никто не сообщил ему имя человека, который умер.
— Он был в поезде? Человек, которого вы любите?
На ее лице мелькнуло удивление.
— В поезде? Нет. Я ехала одна. Что заставило вас думать…
— В вашем купе был мужчина. Он не выжил.
— О, я этого не знала. Он был очень симпатичный. Мы немного поболтали… — Она закусила губу. — Он ехал навестить своего сына. — Ее глаза наполнились слезами. — Видите? Я все еще проявляю эмоции, когда речь заходит о катастрофе.
— Это обычно.
— Как и мое плечо, это пройдет. — Мередит пыталась говорить беспечным тоном. — Со временем.
Ратлидж ничего не сказал, давая ей время взять себя в руки. Салон автомобиля наполнял голос Хэмиша.
Они добрались до Челси. Дом Мередит был впереди, на третьей улице. Ратлидж подыскивал слова, но голос Хэмиша мешал ему.
Осталось две улицы.
Ратлидж по-прежнему не знал, что сказать. Он стеной отгородился от любых чувств.
Одна улица.
— Бегство, — сказал он, — это не решение.
Мередит вздохнула:
— Нет. Но я не знаю, что еще делать.
106 
