115 
Споткнувшись, Ратлидж догадался, что наступил на одно из маленьких надгробий, и застыл. Но никто не подошел ни к окну, ни к двери. Он двинулся дальше, стараясь избегать клумб у кухонной двери.
Нырнув под кухонные окна, Ратлидж заметил вспышку света, как если бы кто-то со свечой спускался по лестнице.
Подойдя к двери и сосчитав до двадцати пяти, он поднял крючок и стал ждать.
Никто не заговорил, и он шагнул внутрь.
Свеча была в гостиной. Ратлидж не мог видеть, кто ее держит, но слабый свет позволял этому человеку обозревать комнату.
Свеча двинулась по гостиной.
Ратлидж находился в кухне, давая глазам привыкнуть к темноте.
Затем свеча погасла, и послышалось ругательство.
— Господи, что ты здесь делаешь? — Это был голос Уолтера Теллера.
Потом чиркнула спичка, и свеча ожила снова. Ратлидж видел черную тень Уолтера на дальней стене, но знал, что сам остается невидимым.
Теллер повысил голос:
— Я спросил тебя, что ты здесь делаешь.
— Полиция сказала, что тебя здесь нет, — ответил женский голос. — Но я знала, что ты здесь. Думаешь, ты можешь исправить зло, причиненное ей? Уже слишком поздно.
Ратлидж напряг слух. Была ли это Сюзанна? Хэмиш не согласился.
— Убежище. Вот и все.
— Люди вроде Ратлиджа не отступают. Он найдет тебя здесь.
— Ну, я найду другое место. Я жил и похуже этого. Здесь, по крайней мере, крепкая крыша и есть кровать. Хотя я не мог спать в ней. Я постелил себе на полу, рядом с кроватью Тимми. Я спал там много ночей, когда у него был круп или сильная простуда. Мне это знакомо.
— Ты любил его больше, чем Гарри?
— Я не знал Гарри. Хотя был с ним, когда он рос. Тимми стоял у меня на пути. Я видел его улыбку на губах Гарри. Пожатие плечами, когда он играл в футбол. Даже то, как он говорил с полным ртом и приглаживал волосы после сна. Боже, как я устал!
— А Дженни? Ты любил ее так же сильно, как Флоренс? Или ты не можешь любить кого-то, кроме себя?
— Какая тебе разница? Да, думаю, я любил Флоренс — я был молод, хотел весь мир, а она думала, что я все, чем хотел быть. Я видел себя в ее глазах. Лучше, чем в глазах моего отца. — Последовала пауза, и он продолжил: — Дженни ничего не знала о Тимми. Было облегчением говорить с ней — притворяться, что этой части моего прошлого не существовало. Но я не мог не приходить сюда и не вспоминать. Ты видела меня насквозь. Ты всегда знала, что я за человек. Быть с тобой — все равно что смотреть в зеркало.
— Да. Но теперь все кончено. Ты сам разрушил все — вольно или невольно.
— Почему ты приехала? — спросил он.
— Я привезла тебе кое-что.
— Это револьвер Питера.
— Я думала, ты можешь захотеть умереть, как Питер Теллер. Этот Питер Теллер.
— Я не хочу ни вешаться, ни стреляться. Я исчезал раньше и могу сделать это снова. Ты слышала бабушку — того, что она сказала о лаудануме, будет достаточно, чтобы меня вздернули.
— Я была достаточно сердита на тебя, чтобы хотеть видеть тебя повешенным, — сказала она. — Я могу заявить им, что это чепуха насчет лауданума. Дженни могла хорошо переносить его смешанным с теплым молоком. Не знаю, почему она заболела в тот, другой раз. Насколько я знала, у нее мог быть выкидыш.
— Почему же ты не рассказала Джессапу все, что знала?
— А почему я должна облегчать тебе жизнь? Было бы лучше, если бы ты просто уехал, но полиция в конце концов найдет тебя. Гарри будет очень хорошо с Эйми и Эдвином. Вложи дуло в рот и спусти курок. Вот и все.
— Ты ошибаешься. Я никого не убивал!
— Конечно, не убивал. Я делала это за тебя.
Даже с того места, где он стоял, Ратлидж мог слышать шипящее дыхание Уолтера Теллера.
— Все вышло очень аккуратно. Дженни умерла, зная, что любима и в безопасности. Питер был последней связью с Ланкаширом. Ты больше всех должен оценить логику этого. В конце концов, все указывало на него. И это оставило Гарри наследником Теллеров, что заботило всех. Если ты честен, то согласишься со мной.
— Ты ревновала? Я этого не знал.
— Потому что ты эгоистичен и сосредоточен на себе. Когда-то я любила тебя — слепо, самоотверженно, — но была введена в заблуждение, как все остальные. Но теперь рассудок ко мне вернулся.
— Нет. Я не хочу притрагиваться к этому револьверу. Утром я вернусь в Эссекс. Здесь для меня ничего не осталось.
— Ты так боишься умереть? — с жалостью спросила она. — Ну, тогда я позабочусь об этом вместо тебя. Мой последний подарок.
115 
