очень нудно 
61 
Чтобы не смотреть на них, она переключилась на его правую руку. Царапины все еще выглядели воспаленными и болезненными. Она подумала, что они, должно быть, саднят от мыла. И хотя ей хотелось, чтобы это было именно так, она была слишком занята обузданием своей все возрастающей чувственности, чтобы сполна насладиться местью.
Рафага повернулся к ней лицом, подставляя ей свою широкую грудь. У Шейлы возникло ощущение, что она рабыня, а он с аристократической невозмутимостью на челе позволяет ей обслуживать себя.
Но его мужская красота заставила ее забыть обо всем. Она с трудом удерживалась, чтобы не опустить глаза ниже его талии. Она сосредоточила все свои усилия на намыливании густой поросли на его груди.
Рафага забрал у нее мыло.
– Теперь моя очередь. – Его голос был мягким и нежным.
Шейла вздрогнула, когда его руки дотронулись до ее обнаженных плеч. Мыльная пена, стекающая по ее нежной коже, усиливала ее эротические ощущения.
Когда он взял в свои ладони ее груди, Шейла против воли почувствовала, как напряглись ее соски. Массирующие движения его сильных пальцев вызвали сладкое томление в низу живота.
Его рука скользнула к ее пояснице под водой, другой же он по-прежнему гладил ее грудь. Подъемная сила воды создавала иллюзию, будто она сама плывет ему в руки. Его рука опустилась еще ниже, лаская мягкие нежные ягодицы. Изогнувшись навстречу ему, Шейла ощутила, как напряглась его мужская плоть.
Но последние бастионы сопротивления еще не были сломлены, и она дрожащими руками уперлась ему в грудь. Его открытый рот устремился к ее губам, доводя блаженство до высшей точки. От этого искусного поцелуя кровь застучала у нее в ушах. Однако она все же оставалась верна своей старой тактике.
Пока ее губы раздвинулись, уступая требовательному призыву его языка, она удерживала себя от соприкосновения с ним. Она чувствовала биение его сердца под своей ладонью, ощущала силу его рук, которые с легкостью могли бы подавить ее сопротивление, но почему-то не делали этого.
– Не смыкай ноги, Шейла, – прошептал он, отрываясь от ее рта.
Его голос звучал так бесстрастно, так отстраненно от всего, что не имело отношения к его собственной страсти, что Шейла решила делать все наоборот, наперекор ему.
– Нет! – попыталась воскликнуть она, но он накрыл губами ее рот.
– Раздвинь их, – приказал Рафага.
Он сильнее сжал ее ягодицы, напрягшиеся после его просьбы. Она повиновалась, и ее плоть с радостью отозвалась на желанное вторжение. Вырвавшийся у нее непроизвольный стон наслаждения заглушил его вездесущий язык. Вода плескалась о ее тело, но была не в состоянии погасить своей прохладой бушевавшее внутри ее пламя. Она вцепилась пальцами в черную копну его волос, когда судорога оргазма пронзила ее. Она то погружалась в пучину, то выныривала, устремляясь к новой головокружительной вершине.
Оглушенная, Шейла безропотно позволила ему вести себя к неизведанным высотам наслаждения. Она уже не думала о нем как о жестоком завоевателе. Никогда прежде ей не хотелось так самозабвенно отдавать себя мужчине и так ненасытно требовать того же взамен.
Огонь страсти постепенно утих, но Шейла еще не скоро вернулась из небытия. Она открыла одурманенные страстью глаза и увидела Рафагу. В глубине души она понимала, что ее душа и тело уже принадлежат ему и что никто другой никогда не сможет иметь над ней такой власти.
Она тряхнула головой в молчаливом протесте и вдруг обнаружила, что уже лежит на берегу, в мягкой траве. Она не могла вспомнить, когда он вынес ее на берег, и испугалась от того, что его прикосновения способны заставить ее позабыть обо всем на свете.
Он лежал рядом с ней, его рука покоилась на ее животе. Шейла заметила тайное удовлетворение в его взоре. Он напоминал ей болотную рысь, которая только что полакомилась своей добычей и теперь была довольна и сыта.
– Я тебя ненавижу, – слабо проговорила она, зная, что в эту минуту она солгала.
Рафага улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и вскочил на ноги.
– Я бы много отдал, чтобы все мои враги ненавидели меня так, как ты, и при этом были на тебя похожи! – Он еще раз с удовольствием оглядел ее обнаженное тело и стал одеваться.
Ей было неприятно, что ее слова стали поводом для шутки, но еще горше было сознавать, что она сама дала ему в руки оружие против себя. Усталая и опустошенная, она стала торопливо одеваться. Шейла поклялась себе, что никогда больше не окажется в подобной ситуации, но она понимала, что ей вряд ли удастся сдержать свое обещание.
61 
