Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
88 
– Однако во всех прочих отношениях она идеально подходила ему на роль жены – образованная, знавшая толк в литературе и искусстве, с прекрасными манерами, притом необыкновенно хороша собой. Если вы почитаете ее дневники, то увидите, что Келл Морган совершенно вскружил ей голову. Да и что тут удивительного – за молоденькой девушкой пылко ухаживает миллионер-скотовод, обладатель великолепного особняка в прериях. И особняк этот только и ждет, чтобы женское тепло обратило его в уютный дом. В дневниках она часто описывает свои романтические представления о жизни на границе. Она ожидала, что это будет восхитительное приключение. А Келл Морган, похоже, не старался развеять ее иллюзии. Он был слишком поглощен тем, чтобы завоевать ее расположение и руку. – Он помолчал и глубоко вздохнул – ради театрального эффекта, подумала Флейм. – Позже, много позже, он винил себя за постигшее ее разочарование. Судя по ее дневнику, в их первые месяцы новизна обстановки притупилась. Молодая женщина совершенно не была готова к однообразной и лишенной впечатлений жизни на ранчо, к долгим часам, а порой и дням одиночества – когда ее муж уезжал на пастбища. Воспитанная в городе, она привыкла к званым вечерам, светским визитам, балам и посещениям друзей. Здесь друзей у нее не было, гости заглядывали редко, а до ближайшего соседа надо было полдня трястись в экипаже. Она не имела ничего общего с загорелыми женщинами, которые ее окружали. Большинство из них никогда прежде не видывали зонтика от солнца и ничего не знали о классической или камерной музыке. Ближайшим более или менее крупным городом была Талса, однако тамошние развлечения, за исключением воскресной обедни или приема в частном доме, были рассчитаны в основном на местных скотоводов, жаждавших выпустить по субботам пар – выпить, сыграть в карты и приволокнуться за какой-нибудь городском красоткой с сомнительной репутацией.
Флейм рассеянно погладила матерчатую обложку дневника. Как ни странно, она не могла заставить себя открыть его и прочесть сокровенные мысли этой молодой женщины. Почему-то ей казалось, что она не имеет на это права.
– Из всего рассказанного вами у меня сложилось впечатление, что у нее было гораздо больше точек соприкосновения с Кристофером, чем с собственным мужем. – Не успела она произнести это вслух, как ее осенило. – Не в этом ли дело? Он уехал и не вернулся из-за нее? – Тут она нахмурилась, сбитая с толку сильнее прежнего. – Но тогда при чем тут Стюарты?
Пухлые щеки адвоката округлились в добродушно-терпеливой улыбке.
– Опять вы меня опережаете, Флейм.
– По-моему, Энн Морган никогда не была здесь счастлива. – Чарли Рэйнуотер отошел к камину и, прислонившись к нему, смотрел на портрет. – Разумеется, он-то всегда считал, что она бы полюбила Морганс-Уок, если бы не понесла в первый же год замужества.
– Да, ее заточение в связи с беременностью, уже знакомые одиночество и скука усугубили ее хандру, – согласился Бен Кэнон. – Не помогла даже радость, когда на свет появился здоровый младенец. Кстати, этот мальчик, Джонатан Роберт Морган, был отцом Хэтти, – добавил он как бы между прочим, затем продолжил: – Естественно, маленький Джонни по-своему удерживал Энн дома, хотя она могла бы найти для него кормилицу. Келл не скупился ради нее ни на что. У нее было все: эти книги, рояль черного дерева в гостиной, собственный экипаж с упряжкой серых породистых лошадей. Все, кроме того, что было ей так необходимо, – общества мужа. Как она часто замечает в дневнике, сын не заменяет мужа. И к началу осени девяносто третьего года вы явственно ощущаете ее одиночество, неудовлетворенность и… я бы сказал, отчаяние. – Он указал на закрытый дневник в руках Флейм. – Хэтти пометила страницу, откуда все начинается.
После некоторых колебаний Флейм взглянула на томик, с запозданием заметив изящную, пожелтевшую от времени тесемку, прикрепленную к задней корочке. Несколькими стежками тесемка была пришита к сплетенной вручную закладке, вложенной между страницами ближе к концу дневника. Флейм было неприятно, что адвокат подспудно подталкивал ее прочитать эти интимные записи, однако, подумав, она поняла – это часть тех доказательств, о которых говорила Хэтти.
Она с неохотой скользнула пальцами по закладке и открыла дневник на нужной странице. С минуту она смотрела на мелкий аккуратный почерк – буковка к буковке. Затем начала читать.
21
29 августа 1893 года.
88 
