Последние отзывы

  109  

Сэм понял, каких слов она ждет от него, и сказал:

– Вот откуда вам известно, как пройти на винный завод.

– Да.

Взгляд ее по-прежнему был устремлен на него. Ему нравился темно-зеленый цвет ее глаз, этот глубокий, сочный оттенок свежей хвои. Но он не знал, как быть с тем, что прячут в себе ее глаза. Сейчас он был сердит на родителей, на Кэтрин за то, что раньше его не подпускали близко, что таились от него. Если б не эта отчужденность, он, может быть, лучше понимал Келли и то, что происходит у нее в душе.

– Потом, когда я подросла, она стала отправлять меня с наказом, чтобы привела его прямо домой, – неспешно вспоминала Келли. – Наверное, она подумала, что с маленькой дочкой он вряд ли заглянет в бар. Было так весело – встречать его одной, ехать у него на закорках, когда он шел к машине, болтать с ним всю дорогу домой. – Она замолкла, лоб ее на секунду озадаченно наморщился. – Но иной раз выполнить задачу мне не удавалось, и тогда мы заворачивали с ним в пивную – там было шумно и дым стоял столбом, и на моих глазах он превращался в совсем незнакомого мне человека.

Он наблюдал, как она мрачнела от воспоминаний. Потом она опомнилась, с легкой улыбкой подняла голову.

– Мне нравилось имение Ратледж. Винодельня, прохладные погреба – все это увлекало меня. Тайком я пробиралась туда, бродила там, всюду лазила. – Взгляд ее нежно скользнул по его лицу. – Несколько раз я и вас там видела.

– Правда? – Ему было известно, что Дауэрти некогда работал на заводе, но он мало что знал о нем тогда. Как и о его семье. – Я даже не уверен, что знал о существовании у него дочери.

– Вот и хорошо. – Она положила куклу на диван. В жесте этом не было небрежности, скорее рассеянность. – Я рада, что вы меня не помните. Я была тогда порядочная уродка. Большая пухлая девочка с длинными жидкими волосами и в очках. – Она помолчала, разглядывая его, потом покачала головой и тихонько засмеялась. «Над собой смеется», – догадался Сэм. – Зачем только я рассказываю вам все это?

– Затем, может быть, что пришло время вам этим поделиться. – Он стоял, уперев руку в бедро и сунув палец другой руки в задний карман защитных брюк, спокойно смотрел на нее; весь его облик был исполнен мужества, уверенности в себе и силы.

– Наверное, я не должна этого вам рассказывать.

– А по-моему, должны.

Он не шутил. И в глазах его не было жалости – лишь желание выслушать, разделить с ней ее прошлое. До сих пор никто никогда не хотел делить с ней это, особенно эпизоды столь неприятные. Она была выбита из колеи, чувства ее находились в растрепанном состоянии. Надо не терять самообладания, иначе можно пораниться.

– Говорите, говорите, Келли, – настойчиво повторял Сэм, сам удивляясь мягкости своего тона.

– Больше рассказывать почти что нечего.

Она поспешно подошла к журнальному столику и собрала с него грязные стаканы движениями столь заученными, что Сэм сразу же понял, какое бессчетное число раз приходилось ей убирать за отцом, привычный ритуал, дававший выход беспокойству и бурлившим в ней чувствам.

– Со смертью мамы он стал пить сильнее. Некому стало останавливать его. Я пробовала. Караулила, когда он кончит работу. Ждала его, металась от окна к окну, боялась телефонных звонков. Каждую бутылку, что я находила в доме, я выбрасывала. Я делала все как мать. Но все было не то.

Она отнесла стаканы на кухню, и Сэм пошел туда следом за ней, стараясь не обращать внимания на легкое покачивание ее бедер. Старания эти увенчались успехом лишь отчасти. Раковина была переполнена грязными тарелками. Она остановилась со стаканами в руках в секундном замешательстве, не зная, куда их поставить. Наконец она примостила их на рабочий столик, со звоном сдвинув уже стоявшие там стаканы.

Отвернувшись от него, она направилась к окну и выглянула наружу.

– У него всегда находилась причина выпить, – пробормотала она, и Сэм отметил про себя, что она ни разу не сказала «отец» или «папа», Дауэрти был для нее только «он». – То он пил, потому что мама умерла. То пил, потому что ему грустно. То потому, что ему весело. Когда было жарко, он пил, чтобы проветриться. Когда было холодно – чтобы согреться. Денег у нас не водилось – он все пропивал. А когда он бывал особенно навеселе – он любил показать силу и крушил все вокруг.

– Он бил вас, – сказал Сэм, бросив на нее острый взгляд.

Она пожала плечами в намеренно неопределенном жесте.

– Случалось. Но чаще мне удавалось ускользнуть и до настоящих побоев дело не доходило.

  109