3 
Кристина побрела дальше. Вот и настало время, когда надо идти на биржу труда. Она давно боялась этого момента, последние два месяца вообще гнала от себя мысли об этом, однако четко осознавала, что призрак биржи так и будет маячить перед ней, сколько бы она ни убеждала себя в обратном.
Чем она может зарабатывать на жизнь? Наверное, сможет крутить гайки на каком-нибудь заводе, как любой другой человек. Однако ею владел страх – страх, что ее пошлют в незнакомое место, страх, что она не справится, страх перед однообразной работой и долгой сменой, перед людьми, с которыми придется работать. Как часто ночами она думала: «Я не вынесу, все это бессмысленно! Я этого не вынесу!» И вот сейчас момент настал, тут уже не попривередничаешь.
Ей негде ночевать. Кристина рассеянно подумала, что на бирже ей могут предложить общежитие или что-нибудь в этом роде. Она остановилась, открыла сумку и достала кошелек, хотя и так знала, что там лежит: монета в два шиллинга, три пенса и «счастливый» трехпенсовик[3]. Что ж, она сначала поест, а потом будет искать какое-нибудь отделение биржи.
Кристина направилась к ближайшему кафетерию. Основными его посетителями были женщины, такие же уставшие и изможденные, как и она; женщины с сумками, в которых были сложены все их пожитки; женщины с маленькими детьми, которых они держали на руках, и с детьми постарше, которые то и дело терялись в толпе…
– Пойдем, Гледис, не отставай, а то потеряешься, и что ты тогда будешь делать?
Попадались и мужчины, главным образом американские солдаты и серьезного вида клерки в макинтошах и очках. За руку одного летчика Королевских военно-воздушных сил – вероятно, он был в увольнительной – цеплялась сияющая размалеванная девица без шляпы и с ярко-красными губами.
Купив еды, Кристина пошла вперед, бесцеремонно отпихивая локтями всех, кто попадался у нее на пути. Час был ранний, поэтому ей не пришлось долго искать свободный столик. Выбрав тот, что стоял в дальнем углу, она села и вдруг остро почувствовала, как голодна – ведь она толком не ела несколько дней. С каждым съеденным куском в ней усиливалось ощущение, что она отняла деньги у миссис Хобсон. Не раз, собираясь купить сэндвич или чашку кофе, она вспоминала о своей раскрасневшейся от ярости домохозяйке с пронзительным голосом, который, казалось, проникал в самую душу собеседника и был слышен в самых отдаленных закутках дома, – и ничего не покупала. Да, она боялась. Боялась крика, и злости, и грубости. А еще она боялась смотреть на свое отражение в окне и видеть, как годы отбирают ее единственное достояние – красоту.
«Мне тридцать девять! – думала Кристина. – Нет смысла делать вид, будто я выгляжу моложе своих лет. Я выгляжу уставшей, сникшей и безжизненной. Вот суть всей проблемы – во мне не осталось жизни». Девушка вспомнила одну актрису, которую видела два дня назад – они познакомились во время гастролей. Актриса была старше ее как минимум на восемь лет, однако Кристина честно признавала, что если поставить их обеих перед непредвзятым критиком, тот мгновенно укажет на нее не только как на старшую, но и как на неудачницу. И дело было не в дорогой одежде той женщины, не в хорошей прическе, не в ухоженных ногтях и умело наложенном гриме – дело было в ее душевном настрое. Казалось, она так и излучает жизненную энергию.
В первое мгновение актриса не узнала Кристину, но вежливо улыбнулась, поздоровалась и собралась идти дальше. А потом вдруг обернулась и с плохо скрываемым удивлением протянула к ней руки.
«Кристина! Дорогая моя, прости меня. Я думала о другом и поэтому едва не прошла мимо. Ну, чем ты занимаешься?»
Та женщина не хотела ее обидеть. Однако Кристина сразу поняла, что от ее взгляда не укрылось ничего – ни потрепанная одежда, ни поношенные перчатки, ни заляпанные грязью чулки.
Ей стало стыдно, но не за свой вид, а за свое безволие, за недостаток отваги, за отсутствие внутреннего стимула двигаться вперед и заставить мир дать ей то, что она хочет. Но достаточно ли сильно она этого хочет? Не в этом ли причина, почему она потерпела крах? Волновало ли ее все это – карьера, театр? Да, конечно, она хотела добиться успеха. А кто не хочет? И она хотела быть богатой – о, как же ей хотелось иметь столько денег, чтобы она могла жить в комфорте, красиво одеваться, заказывать и покупать все, что душе угодно.
Однако она совершенно не умела считать их. Когда у нее был ангажемент, она всегда платила за угощение, приглашала знакомых посидеть в кафе, звала девушек, с которыми делила гримерку, вместе поужинать или позавтракать. Деньги утекали у нее сквозь пальцы, она тратила их на других, надеясь таким образом подружиться с людьми. Ей очень хотелось, чтобы рядом был кто-то, кому можно рассказать о своих радостях.
3 
