52 
Еще Кристина обнаружила, что миссис Поттон не пользуется особой популярностью, – во всяком случае, у нее возникло такое впечатление, когда местные жители, искоса поглядывая на нее, спрашивали: «Как поживает миссис Поттон?» В конечном итоге Кристина узнала причину такой реакции: как выяснилось, миссис Поттон никогда надолго не задерживалась в домах, где имелась хозяйка. У почтенной дамы был свой взгляд на вещи, и она не терпела никакого вмешательства, пусть даже и тактичного. Кристина уже столкнулась с этой проблемой и, поняв, что миссис Поттон намерена быть полновластной хозяйкой на ее кухне, решила предоставить ее самой себе.
Однако и у Кристины случались «светлые дни», как выражались дети, и сегодня, судя по всему, был именно такой день. Все шло не так. От мясника не принесли мясо, бакалейщик привез не то, что она заказывала, а еще майор авиации Джойнсон, который, как предполагалось, должен был остаться на выходные, уехал в субботу, и это отнюдь не способствовало оптимистическому взгляду на жизнь.
Сегодня точно «черный понедельник»[11], думала Кристина, расстраиваясь еще сильнее от того, что Элизабет проплакала всю ночь, а к завтраку спустилась бледная и понурая, равнодушная ко всем и ко всему.
После последней стычки с Дональдом иметь с ним дело стало еще труднее. Кристина была разочарована до глубины души, когда он не проявил ни малейшего интереса к прибывшему наконец-то роялю. Инструмент поставили в гостиную на то же место, где во времена ее детства стоял большой рояль, и она позвала обоих мальчиков.
Питер пришел в полнейший восторг и стал упрашивать ее поиграть. Дональд с полным безразличием уставился на рояль, а потом тоном, граничащим с наглостью, осведомился:
«Я могу идти, вы со мной закончили?»
Кристина отпустила его, ответив ему спокойным, бесстрастным голосом, однако внутри у нее все кричало от отчаяния. Почему-то она надеялась, что появление рояля в доме сотворит чудо.
«Эта затея – полнейшая глупость», – сказала она себе. Ей стало казаться, что Дональд намеренно старается не заходить в ту часть комнаты, где стоит рояль.
«Жизнь состоит из огорчительных мелочей», – думала Кристина, медленно идя по пыльной дороге, и тут же упрекала себя в неблагодарности. Как можно жаловаться, когда у нее так много поводов для радости?
Однако безграничная, исступленная благодарность судьбе за то, что ее жизнь так сильно изменилась к лучшему, отравлялась терзавшими душу тревогами за Элизабет и Дональда. А вчера, в воскресенье, появился еще один повод лишить ее спокойствия. В церковь с ней пошел только Питер. Когда настала пора выходить из дома, Дональд куда-то исчез, а Элизабет не пожелала показываться людям на глаза после бессонной ночи. Они опаздывали, так как Кристина потратила какое-то время на поиски Дональда, поэтому к церкви они почти бежали.
Уже на крыльце Кристина краем глаза заметила двоих людей, поднимавшихся к дверям церкви, и услышала, как Питер звонким и радостным голосом произнес: «Доброе утро». Только присмотревшись, она поняла, кто это такие, – сэр Норман и леди Стабингтон.
Она быстро посторонилась, чтобы пропустить их вперед. Леди Стабингтон взглянула на Питера.
– Доброе утро, Питер, – строго произнесла она и, игнорируя Кристину, будто она пустое место, прошла в церковь.
Сэр Норман приподнял шляпу, буркнул: «Доброе утро» – и поспешил за женой. Было совершенно очевидно, что он смущен и чувствует себя неловко.
Питер ошеломленно уставился на их спины, а потом громким шепотом, слышным всем, кто сидел на двух последних скамьях, спросил:
– Тетя Кристина, леди Стабингтон недовольна вами?
Кристина, покраснев до корней волос, шикнула на него, чтобы он замолчал. Они медленно прошли к скамье, которую их семья занимала с незапамятных времен.
В течение всей службы Кристина ощущала присутствие леди Стабингтон, сидевшей по другую сторону прохода. Ее заострившийся с возрастом профиль четко выделялся на фоне серого столба.
«В ней нет ничего человеческого», – сказала себе Кристина, но легче ей от этого не стало. Она знала, что весть о случившемся разнесется по всей деревне еще до вечера.
Небольшим утешением послужило то, что после литургии Люси Бейкуэлл взяла ее под руку, и они на глазах у всех жителей деревни неторопливо пошли к «Четырем ивам».
– Я не смогла уговорить Тони пойти со мной в церковь, – сказала Люси Бейкуэлл. – Он предпочел поспать, а я не стала возражать. А давай зайдем к тебе и выпьем чаю – вместе с Элизабет?
52 
