99 
Последние слова Соня произнесла с торжествующими нотками. Но Кристина ее почти не слышала. У нее в голове крутилась одна и та же фраза – «как другие простили тебя». Должна ли она простить Гарри? Может, это торжество справедливости, рука судьбы? Она устало откинула назад волосы и безжизненным голосом произнесла:
– Я подумаю над этим, Соня. Но я ничего не обещаю.
Соня встала. Она была слишком умна, чтобы продолжать давить. Она отлично понимала, что и так добилась многого.
– Дорогая, я знаю, что ты поступишь правильно. Я не хочу мешать тебе, я хочу только помочь, доказать, что я всегда была вам обоим добрым другом. – Наклонившись, она поцеловала Кристину и стерла с ее щеки след от губной помады. – Ты хороший человек, Кристина, я в этом уверена. Ты выросла в хорошей семье, с традициями, которые, не сомневаюсь, помогут тебе принять правильное решение. О большем я не прошу.
Похлопав Кристину по плечу, она без слов вышла из комнаты, но оставила после себя экзотический аромат духов. Он настолько пропитал воздух, что Кристине казалось, будто Соня все еще здесь, продолжает говорить и упорно добиваться своего.
«Как другие простили тебя». Всегда ли человек должен платить за то, что у него есть? Да, думала Кристина, должен; и ей придется платить по счетам, причем таким вот своеобразным способом. Она еще не успела насладиться своим счастьем, ощущением свободы от прошлого и верой в то, что в «Четырех ивах» она наконец обрела и семью, и дом, – прошло так мало времени. А теперь вот это.
Кристина механически закончила свой туалет, уложила волосы, взяла чистый носовой платок и спустилась вниз. На кухне Элизабет помогала миссис Поттон готовить ужин, а друг-морячок помогал ей, вернее, путался под ногами: Кристина еще в холле услышала, как племянница смеется над какой-то его оплошностью.
– Тетя Кристина, мы сами справимся, – сказала девушка, когда Кристина появилась в дверях. – Не утруждайте себя, если, конечно, вам не хочется поучаствовать в готовке.
– Точно справитесь? – с сомнением проговорила Кристина. – Нас будет много за столом.
– Вот и миссис Поттон так сказала, – улыбнулась девушка. – Она твердо уверена, что пирога на всех не хватит.
– Своим придется обойтись крохотными порциями.
– Ой, только Лесли не давайте слишком много, он и так огромный.
Лесли тут же отверг все обвинения, и они с Элизабет принялись поддразнивать друг друга. Выйдя из кухни, Кристина расставила стулья в столовой и прибрала в холле, хотя по сравнению с обычными днями он просто сиял чистотой. Она понимала, что придумывает предлоги, чтобы не идти в гостиную, где ее ждет Гарри. Наконец, собравшись с духом, она отправилась туда.
Гарри и Соня сидели рядышком на диване. Они сразу же оборвали разговор, едва Кристина вошла, и она догадалась, что они говорили о ней. Наверняка Соня пересказывала во всех подробностях все то, о чем шла речь наверху.
– Кто хочет выпить коктейля перед ужином? – предложила Кристина. – Кажется, у нас остался джин, хотя и его мало.
– С удовольствием, – первым отозвался Гарри и встал. – Помочь тебе приготовить? После Голливуда я стал спецом по коктейлям.
– Боюсь, у нас только джин и апельсиновый сок, – сокрушенно сказала Кристина. – Сейчас трудно достать все необходимое для хорошего коктейля. – Она говорила только ради того, чтобы избежать молчаливых пауз.
Достав стаканы из буфета в дальнем конце комнаты, она поставила их на стол и принесла бутылки с джином и апельсиновым соком.
– Мне некрепкий, – попросила Соня. – Как это ни нелепо, но я никогда не умела пить джин, у меня от него всегда кружится голова, а если еще предстоит спектакль, то я забываю свою роль.
– А мне он всегда помогал играть, – заявил Гарри.
И Кристина, с содроганием и ужасом вспомнив, как приводила его пьяного в чувство, поняла, что он говорит истинную правду. Он действительно с детской наивностью считал, что выпивка помогает ему играть. И переубеждать его не было смысла – Гарри всегда верил в то, во что хотел верить. Она хорошо помнила те времена, когда умоляла его: «Пожалуйста, Гарри, брось пить, ты рушишь свою карьеру, режиссер больше не возьмет тебя. Брось пить, Гарри. Если так хочется, выпей после спектакля, но не до». Его ответ всегда был одним и тем же: «Наверное, вчера я выпил слишком много. Совершенно случайно – такое может произойти со всяким. В следующий раз буду осторожнее. Сделаю себе коктейль послабее». Он обещал уменьшить порции, но никогда не уменьшал. И вряд ли смог бы, потому что алкоголь держал его мертвой хваткой. Он не был пьяницей, ему просто нравилось пить: он любил то ощущение свободы и легкости в общении с самим собой и приятелями, которое давала ему выпивка.
99 
