92 
— Господи! Какие же ты глупости говоришь. — Прошептала она, поцеловав его губы, словно прося замолчать. И добилась своего, Тимофей умолк и напряженно застыл в ее объятиях. — Да я Антона и на десятую долю не любила так, как тебя люблю, Тимофей. Даже тогда, десять лет назад. Я каждую ночь небу «спасибо» говорю за то, что мне тебя дали. А ты говоришь, что переживешь, если я тебя любить не буду. — Вроде бы и счастлива она была, а глупые слезы все равно бежали. — Я очень люблю тебя. Никого так не любила.
Он все еще молчал, только карие глаза Тимофея стали еще темнее, смотрели на нее почти с жадностью.
Вдруг, так и не сказав ни слова, он впился в ее губы с такой силой, что Саша задохнулась, потерявшись в напоре этого поцелуя. И даже не сразу поняла, что он ее куда-то ведет. Только упершись в гладкий кафель стены, поняла, что они с Тимофеем в ванной. Но его губы так ласкали, сводили ее с ума, что она не могла сориентироваться, сообразить, что происходит. Позади щелкнула задвижка на двери, но Саша отметила это лишь мимоходом, отвечая на его горячий поцелуй.
В один миг, всего лишь за секунду, в ней вспыхнуло настолько сильное желание, что воздух горел между ними, обжигал ее легкие. И он испытывал то же, она ни капли не сомневалась. Руки Тимофея с жадностью блуждали по ее телу, забираясь под тонкую сорочку, нежно, но так требовательно лаская напряженную, слишком чувствительную грудь. Ей хотелось кричать. Но Саша не позволяла себе. Едва сумела подавить громкий стон, когда губы Тимофея захватили, легко прикусили кожу на ее шее. Ведь всего в двух комнатах от них спал Миша. Но как же сложно было сдерживаться, когда тело горело, плавилось под его руками!
Тимофей что-то невнятно пробормотал, приглушенно застонав, когда ее пальцы, ловко справившись с пуговицами, стянули его шведку с широких плеч. Скользнули по коже, погладили, почти царапая.
Резко перехватил ее под попку ладонями и приподнял, уткнувшись твердым членом в ее трусики, уже ставшие влажными от настолько сильного возбуждения. Не было мыслей, что это неуместно или неудобно, что место не подходит для них. Она хотела его, такого родного и любимого, самого желанного. Хотела почти до боли, напряженным, томительным узлом свернувшейся в животе. Она задыхалась.
И потому выгнулась навстречу, когда Тимофей, уже успев расстегнуть брюки, резко сдвинул пальцами ее белье в сторону и одним движение погрузился в ее влажное, пульсирующее тело. Это напоминало безумие. Однако, похоже, им обоим нравилось сходить с ума. Саша уткнулась ему в плечо, почти закусив кожу Тимофея зубами, и все равно стонала на каждый резкий, жадный толчок. Они не могли сдерживаться, Эта вспышка страсти не поддавалась разуму или контролю. Он брал ее, и дарил ей удовольствие, а она с радостью отдавала ему все, что только могло предложить ее тело. Руки Тимофея поддерживали Сашу, он прижимал ее голову к своей шее, не позволяя ударяться о стену, когда опять и опять с напором входил в нее. Он ласкал губами, сжимал ее грудь через батист сорочки, заставляя Сашу приглушенно вскрикивать и бессвязно шептать «люблю, люблю, люблю». И, похоже, еще больше возбуждался, слыша это от нее. Сам срывался на тихие горловые стоны, практически вдавливая ее в гладкую стену, и опять целовал, заставляя Сашу глотать его ответные признания.
Она не могла сдерживать свое наслаждение, которое разливалось в теле, покалывало, щекотало, словно просачивалось через кожу. И со всей силы подалась к нему, постаравшись прижаться ртом к груди Тимофея, потому что не имела сил не кричать. Он сильнее прижал ее голову, словно чувствовал то, что накатывало на Сашу, заставляя тело сотрясаться мелкой дрожью. И ускорил свои движения, хрипло застонав, когда ее плоть начал пульсировать, сжимая его, заставляя и Тимофея потерять контроль. Сжав ее руками, он в последний раз погрузился, так и застыв между ее бедер.
Дыхание никак не желало выравниваться. Рубашка прилипла к мокрой от пота груди и спине. Влажные пряди ее волос лезли в глаза, липли к губам Саши, щекотали нос. Но она не хотела ничего. Так бы и провела все отмеренное ей время, ощущая затихающий стук сердца Тимофея, его дыхание на своей щеке, и еще пульсирующую плоть в себе.
— Люблю тебя. — Его губы нежно прошлись по ее уху, щекоча кожу.
Саша хихикнула и потерлась о его грудь.
— И я тебя, — таким же хриплым голосом ответила она. — Очень сильно.
— Надеюсь, это было ответом «да»? — Добравшись до ее губ, уточнил Тимофей. — И ты выйдешь за меня замуж.
92 
