95 
Наконец, подошло время для разговора с Мишей. Саша даже не представляла себе, как малыш отреагирует на их решение. Ему, конечно, вроде бы нравилось жить с ними, но хочет ли сам мальчик, чтобы именно Саша и Тимофей стали его семьей? Этот вопрос, страх реакции Миши — нервным комком перекрыли ей горло. Потому, говорить пришлось Тимофею, который, судя по всему, по глазам прочитал испуг Саши.
Они все собрались в комнате Миши уже ближе к тому времени, когда обычно начинали читать ему сказку на ночь, сели на диван и Тимофей рассказал, что они хотят сделать.
Сначала Миша, вообще, не разобрался о чем именно взрослые ему говорят. И Саша включилась в разговор, пытаясь объяснить, каким именно образом, они могут стать его родителями.
Миша несколько минут молча осмысливал сказанное, а потом задал два вопроса, едва не заставившие Сашу расплакаться.
— А папка? — Хмуро спросил мальчуган, глядя в пол.
У Саши перевернулось все внутри. Этот малыш все равно любил своего отца, несмотря на все, что тот делал, какую боль причинял сыну. Дети любят безоговорочно, даже тех, кто совершенно не заслуживает такой любви.
— Он всегда будет твоим отцом, — спокойно ответил Тимофей. — И если ты захочешь, всегда сможешь встречаться и ходить к нему. Просто сейчас у твоего отца нет возможности заботиться о тебе.
Саша сказала бы, что желания и души нет, но она понимала, что тактичные слова ее любимого именно то, что стоит услышать ребенку. Мишу такой ответ, казалось, удовлетворил. Мальчуган кивнул, а потом поднял голову и посмотрел прямо на нее глазами, полными надежды.
— А ты, правда, станешь моей мамой? — Тихо, почти неслышно, спросил он.
— Если ты будешь не против. — Едва выговорила она. — Я буду очень рада.
Вместо ответа Миша резко кинулся к ней и обхватил руками пояс Саши. А она едва смогла увидеть ободряющую улыбку Тимофея сквозь пелену слез, застилающую глаза.
Как ни странно, но препятствия их свадьбе пришли вовсе не оттуда, откуда Саша или Тимофей могли бы те ожидать. Ну кто бы мог подумать, что этому событию воспротивится отец Николай? И тем не менее, именно священник, когда они на следующий день пошли приглашать его, категорично заявил, что ни за что не придет, если они не дадут ему их обвенчать. Дело обернулось серьезным спором между Тимофеем и Николаем. В ход шли аргументы о свободе воли и выбора каждого человека, о грехе и прелюбодеянии, и Саша опасалась, как бы все не скатилось до такого банального, но убийственно веского аргумента всех мужчин, что трезвых, что пьяных — «ты меня уважаешь?».
Причем, слушая эти препирания, она подозревала, что мужчины спорят из спортивного интереса и оба получают от этого удовольствие. В конце концов, Тимофей проворчал, что уступает только из-за состояния Коли и потому, что грех спорить с больным человеком. Священник, абсолютно довольный, расхохотался, и поздравил их с таким решением и приближающейся свадьбой.
Самой Саше, вроде бы, разницы не было. Она не венчалась с Антоном, в их семьях такое не было принято. Не задумывалась она и о проведении подобной церемонии сейчас. Но Николай, будто специально, провел их на обратной дороге через небольшой зал церкви. И, против воли, Саша остановилась на середине пути, захваченная непривычным, щемящим чувством, от которого хотелось то ли рассмеяться, то ли заплакать, не от горя, а от чего-то совсем другого. Доброго и дарящего счастье.
Зал сейчас стоял пустой, только свечи «за здравие» и «за упокой» горели под иконами, написанными прямо на стенах храма. Росписи уходили под самый потолок, плавно переходя в картины из Евангелие, но все они были какими-то нарядными, почти праздничными. То ли от того, что художник не поскупился на светлые тона и позолоту, то ли потому, что сама церковь была светлой благодаря высоким и широким окнам с витражами. Казалось, что каждый мазок краски, каждая деталь и завитушка последней лампадки и подсвечника были пропитаны любовью тех, кто это делал все это, и их верой. Верой всех тех людей, которые приходили в эту церковь ища ответов у Бога.
И Саша вдруг так обрадовалась, что Николай настоял! Неожиданно для себя она поняла, что если и хочет венчаться — то только так, в маленькой церкви, где даже священник знает ее очень хорошо, а в хоре поют старушки, про которых сама Саша все знает.
Наверное потому на выходе она чуть отстала от Тимофея и тихо прошептала «спасибо», попрощавшись с отцом Николаем. Священник же только понимающе улыбнулся и перекрестил ее напоследок, благословляя.
95 
