9 
Карлотта стала первым человеком за пределами больницы, с кем он по-настоящему поговорил за последние шесть недель. Ему понравилась ее приветливость и гостеприимство, хотелось снова побывать в этом доме. Все утро, пока он трудился в лаборатории, он спорил сам с собой: можно ли поймать на слове и навестить ее? Днем на лекции он был рассеян, пропускал слова лектора. Вновь и вновь он спрашивал себя: «Что она имела в виду? Должен ли я позвонить, или просто зайти?»
Опасаясь, что ему будут не рады, он решил позвонить и, выходя из телефонной будки, ликовал при мысли, что встретится со своими новыми друзьями. «Она красива», — говорил он себе и, сам не желая того, сказал это вслух, когда увидел Карлотту.
Он хотел сказать ей, что она выглядит хорошо, но вместо этого сказал, запинаясь:
— Вы прекрасны.
Карлотта приняла его в гостиной Магды. Сидя на диване у окна, она протянула ему руку. На ней было платье из мягкой кроваво-красной ткани, отделанное соболем на манжетах и на шее. Единственной драгоценностью был большой крест, усыпанный рубинами в золотых гнездах, на узкой черной ленте.
— Видите, я отдыхаю, и не говорите, что я не выполняю указаний врача, — сказала она.
Ее удивило его приветствие, и в то же время его мальчишеское смущение после произнесенных слов привело в замешательство. С Норманом Мелтоном она казалась себе старше и умудреннее. С Гектором, который был всего лишь на несколько лет старше, она чувствовала себя юной и неопытной. Она опустила глаза. Наступило напряженное молчание. Наконец он заговорил.
— Позвольте посмотреть вашу лодыжку.
Он потрогал ногу и нашел там только небольшую опухоль.
— Еще немного болит, но завтра все пройдет, — сказала Карлотта.
— Было бы хорошо, если бы вы не беспокоили ногу день или два, — ответил Гектор. — Как-то летом у меня было то же самое, и я только через неделю почувствовал себя в полном порядке.
— Я буду очень осторожна, — сказала она кротко.
Служанка внесла чай и поставила его на стол, Гектор налил чай Карлотте и подал ей бутерброды и пирожки.
Она почти не ела, наблюдая, с каким аппетитом он съел целую тарелку сэндвичей, два-три раза брал пирог, прежде чем заметил, что он ест один.
— О, я, наверно, пожадничал? — спросил он.
— Что вы ели во время ланча?
— Ничего, — ответил он. — У меня нет времени. Я завтракаю и ужинаю, предпочитаю есть два раза в день.
Карлотта нахмурилась.
— И вы называете себя врачом! Вы, наверно, сошли с ума. Как можно работать в полуголодном состоянии?
Гектор засмеялся.
— О, мне совсем не так уж плохо, — сказал он. — Кроме того, утверждают, что в наше время люди едят слишком много. Скоро мы сможем существовать, обходясь листиком салата или апельсином!
— Это чудовищно! — сказала Карлотта. — Я расскажу Магде.
— Что ты расскажешь ей? — послышался в дверях грудной голос. — А, это доктор Макклеод, — сказала Магда, медленно входя в комнату.
— Он морит себя голодом, — пояснила Карлотта.
Магда строго посмотрела на него.
— Если это правда, то вы очень глупый юноша.
— Прежде всего, бедный, — возразил Гектор, покраснев. Он ненавидел разговоры о деньгах. — Вы ведь знаете, что в Лондоне все очень дорого, а я шотландец и знаю цену деньгам.
— В любое подходящее время здесь всегда найдется еда, — сердито сказала Магда, щедро накладывая в свою тарелку тосты и масло.
— Вы очень добры, — ответил Гектор.
— Знайте же, — сказала Карлотта. — Если Магда приглашает к обеду, нужно непременно прийти и как следует поесть. Она никогда не приглашает просто из вежливости, не правда ли, дорогая?
Магда посмотрела на Гектора. Он понравился ей, и она понимала, что даже лишения не могут отнять у человека самолюбия.
Она тяжело поднялась.
— Я жду вас к ужину завтра вечером, — сказала она Гектору. — Вы поужинаете со мной, если Карлотты не будет.
— Вы окажете мне честь, — сказал он, открывая перед ней дверь.
— Вы хотите сказать, что будете разочарованы, — резко ответила она, исчезая за дверью, ведущей в магазин.
Глава пятая
Норман медленно поднимался по лестнице дома номер 225 по Белгрейв Сквер. Он с неприязнью вспоминал прошлое, которое хранил особняк. Здесь все напоминало ему о жене.
Эвелин обставила дом по своему вкусу, постепенно подбирая мебель, но Норману до сих пор казалось, что в этом доме он чужой, так же, как некогда он оставался чужим для женщины, на которой был женат.
9 
