20 
Джилл сама не знала, почему так расстроилась, проснувшись в пустой квартире. Умом она понимала – Марк не мог не уйти. Возможно, виной всему была эта несчастная маргаритка, которую она нашла в мусорной корзинке?
В баре было полно народу, и Джилл совершенно вымоталась, бегая между столиками. В довершение же всех несчастий ей позвонила тетушка Джесс.
Тетушка Джесс была, строго говоря, троюродной теткой, да и то не родной. Кузина второго мужа матери Джилл – вот кто такая была тетушка Джесс. Она была француженкой, носила исключительно брючные костюмы и единственная из всей семьи волновалась за Джилл в том смысле, чтобы та не осталась старой девой. В молодости тетушка Джесс зажигала не по-детски, поэтому статус старой девы был для нее чем-то вроде позорного клейма.
– Джиллиан? Почему такой шум?
– Привет, тетя Джесс. Я на работе, тут всегда шум.
– Тогда не стану говорить долго. Я жду тебя сегодня вечером у себя. Надо поговорить.
– Я сегодня до десяти…
– Только не рассказывай, что боишься темноты. Заедешь буквально на полчаса.
– Хорошо-хорошо.
– Я жду, не забудь.
– Я приеду.
Повесив трубку, Джилл показала телефону язык. Это было мелко, но зато немного утешало. Тетушка наверняка нашла ей очередного жениха. Совершенно некстати, потому что Джилл Сойер влюбилась…
7
Всю субботу Марк Боумен трудился, как пчелка.
Миссис Чимни приходила вчера, пыли в квартире не было, но если человек хочет найти для себя занятие – он его непременно найдет. Марк выволок на помойку подшивки старых номеров своего журнала, собственноручно починил подтекающий душ (едва не залив при этом соседей снизу), два раза пересушил в микроволновке лазанью и покрасил белой краской радиатор отопления в спальне. Все это время ему аккомпанировали новости по радио и музыкальный марафон по телевизору.
Он был готов на что угодно, лишь бы не думать о том, как он своими руками поломал свою жизнь в минувшую ночь.
Умом он прекрасно понимал, что прежним ему больше не быть. Сумасшедший секс с очаровательной мисс Сойер разбил панцирь, за которым так тщательно прятался Марк Боумен, и на свет вывалился, жалко дрожа и щурясь, голый и беззащитный человечек, чьи нервы были оголены и измотаны до предела.
Когда он красил радиатор, руки у него тряслись. Позор, позор…
В четыре часа грянул звонок в дверь, и на пороге возник смущенно улыбающийся и цветущий, как майская роза, Сэм Пардис. Марк мрачно посмотрел на друга.
– Чего тебе надо?
– Я тоже рад тебя видеть, Марк. Собираешься куда-то? Очередное свидание?
– Нет!
– Поня-атно… А как статья?
– Сэм, я задал вопрос. Какого дьявола ты приперся ко мне домой? Очередной сеанс заботы о ближнем?
– Не совсем. Понимаешь, у меня пропадают билеты на, извини, балет. У меня немного поменялись планы, и я решил…
Марк презрительно сощурился.
– Надо полагать, Сара прилетела из Нью-Йорка и скомандовала «к ноге!»?
– Грубо. Хотя доля истины в этом есть. Она не очень любит балет…
– Она не переносит классическую музыку, о чем я прекрасно осведомлен. Она под нее засыпает и храпит с присвистом.
– Ну знаешь…
Домофон требовательно заверещал. Марк посмотрел на мигавший огонек, перевел взгляд на застеснявшегося Сэма.
– Та-а-ак! Ты притащил ее сюда?
– Я ей сказал посидеть в машине, но…
Дверь распахнулась, и субтильная брюнетка с алым, как кровь, ртом возникла на пороге, брезгливо сморщив нос. Марк в который раз поразился сходству своей бывшей жены с белкой. Только не с тем симпатичным зверьком, которого так любят мультипликаторы, а с грызуном, у которого плоский череп и выпирающие вперед зубы…
Сара прошла в гостиную и плюхнулась на диван.
– Что у тебя за бардак, Марк? И почему так воняет краской?
Ее сумочка от Луи Виттона стоила примерно столько же, сколько он ей отстегивал каждый месяц. Теперь Марк хорошо в этом разбирался.
Сэм торопливо подхватил Сару под руку.
– Не рассиживайся, милая, мы уже уходим. Марк все равно не берет билеты… Ты ведь не берешь? Или пригласишь свою пассию?
Сара ехидно поинтересовалась:
– Кто же эта несчастная?
– Ты ее не знаешь.
– Тогда тем более можешь назвать ее имя. Не бойся, я не стану ей ябедничать о твоих недостатках.
– Да ради бога. Джилл Сойер.
20 
