42 
Пейдж оглядела комнату. Ее сердце сжалось, когда она подумала, какие сны снились обладательнице этой комнаты, какие мысли приходили в голову хозяйке, когда она, проводя долгие часы в темноте и одиночестве, рисовала в своем воображении картины будущей счастливой жизни, которые отметались… потому что… потому что… да, но почему? Потому что Мара сделала аборт, когда ей было только шестнадцать? Потому что она взяла под свое крылышко Дэниэла и попыталась помочь тому вылечиться, но не смогла? Потому что Таня Джон так и не научилась верить взрослым? Потому что служащий компании «Эйр-Индия» все перепутал и сообщил ей неверную информацию, сыгравшую трагическую роль?
Пейдж опустилась на краешек постели, коснулась пальцами поверхности ночной тумбочки и медленно открыла дверцу. Внутри оказалась пачка с несколькими оставшимися сигаретами, две ручки и карандаш, несколько вязальных крючков и многочисленные листки бумаги с различными заметками, сделанными рукой Мары. Некоторые из них касались работы, другие текущих домашних дел, но большинство, причем самых последних по времени, относились к судьбе Сами.
Под бумажным ворохом Пейдж обнаружила свернутую в трубку книжечку кроссвордов. Пейдж перелистала несколько страниц. Почти в каждом кроссворде было отгадано только несколько слов – не больше семи или восьми, после чего недорешенный кроссворд, очевидно, откладывался. Некоторые из кроссвордов были перечеркнуты наискось, что должно было свидетельствовать о крайнем утомлении. Пейдж представила себе, как Мара в середине ночи открывает книжечку, чтобы хоть таким образом отвлечься от преследовавших ее мыслей, но потом в раздражении перечеркивала страницу, понимая, что у нее ничего не получится и избавиться от обуревавших ее мрачных дум не удастся.
Почему же ты молчала, Мара? Я знаю, что тебе очень хотелось заполучить Сами. Если бы я знала, что девочка должна прилететь так скоро, если бы я знала, что тебе сказал служащий из «Эйр-Индия», я могла бы помочь!
Но Мара все хранила в себе – отчаяние и волнение, ночные приемы валиума, злополучный аборт, сделанный в шестнадцать лет, и еще Бог знает что.
– Черт возьми, Мара, но это несправедливо! – воскликнула Пейдж, пытаясь положить книгу с кроссвордами на место в ящик тумбочки. Но это ей не удавалось, так как внутри что-то мешало. – Ты не должна была хранить при себе свои тайны. Мы всегда считались друзьями! – Пейдж еще раз выругалась и отшвырнула книжку с кроссвордами в сторону. Затем она нагнулась, чтобы выяснить, что мешало книжке с кроссвордами снова оказаться в ящике тумбочки. Она схватила пальцами за какой-то предмет и попыталась вытянуть его наружу. Она тащила его из ящика, пока наконец не извлекла его на свет. Через секунду она тупо рассматривала этот предмет, который оказался парой ярких мужских подтяжек.
Она вспомнила, что видела их раньше, много раз, хотя не в последнее время. Пейдж поймала себя на том, что пыталась найти на подтяжках фабричную этикетку. И этикетка оказалась ей знакомой – от производителя товаров высшего качества, предназначенных для светских мужчин. В Таккере такие яркие подтяжки носил только один мужчина. Только один мужчина в Таккере был настолько тщеславен, чтобы придавать особое значение этой этикетке. Им был Питер Грейс.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Энджи запаздывала. Она торопливо сделала несколько пометок на листе бумаги, так чтобы Дотти первым делом обратила на них внимание утром. Потом она натянула на себя блейзер, достала сумочку из нижнего ящика рабочего стола и, бросив последний взгляд вокруг, чтобы убедиться, что все остается в полном порядке, вышла из кабинета и направилась по коридору к выходу.
В офисе стояла полнейшая тишина по сравнению с тем шумом, которым он обычно наполнялся в дневное время. Сначала Энджи решила, что Питер тоже ушел, но, проходя мимо его кабинета, заметила, что он все еще там. Он сидел за своим письменным столом с карандашом в руке, хотя, судя по его отсутствующему взгляду, трудно было предположить, что он целенаправленно занимался записями.
– У тебя все нормально? – на всякий случай спросила Энджи.
Он поднял на нее глаза, выронил карандаш и откинулся на спинку стула. Его глаза смотрели устало, а голос звучал напряженно.
– Нам нужна помощь. Впервые я проторчал в кабинете целый день. В этом городишке что-то происходит. К примеру, стало больше жалоб на астму. Я, конечно, знаю, что начинается сезон аллергических реакций, но так плохо еще не было никогда.
42 
