24 
— Что ж, пока посмотрите вот эти безделицы.
Кэти с интересом, но и с некоторым разочарованием — уставилась на тусклые бусины, плоские диски с отверстиями посередине, палочки из серо-зеленого нефрита и прочую мелочь, лежавшую в аккуратных гнездах-отсеках большого деревянного ящика, обитого черным бархатом.
— Что это, Брюс? Похоже на монеты...
— Это и есть монеты. Бусины из священных ожерелий, палочки для размешивания лекарств. Династия Чань. Шестнадцатый век.
— Ого! Пятьсот лет...
— Нет, моя рыбка. Тридцать семь столетий. Шестнадцатый век до нашей эры.
Кэти остолбенела.
— Неужели... ты не врешь...
— Китай — древняя страна. Куда более древняя, чем мы можем себе представить.
В этот момент в комнату возвратился мастер Чжоу. В руках он нес поднос с бортиками, на котором стояли горящая спиртовка, глиняные чайники разного размера и несколько крошечных чашек-пиал. В течение нескольких следующих минут Кэти зачарованно наблюдала за хитрыми манипуляциями с кипятком, чашечками и чайниками, а потом с восхищением вдохнула аромат чая — пряный, душистый, бодрящий...
Они с Брюсом неторопливо потягивали чай, а мастер Чжоу придвинул к себе еще один низенький столик и не спеша раскладывал на нем пакетики, которые доставал из небольшого лакового сундучка. Разложив все пакетики, он принялся так же неторопливо разворачивать их — и перед ошеломленной Кэти разлилось настоящее великолепие.
Нефрит был не просто зеленым. Это был апофеоз зелени. Изумрудная свежесть молодой травы. Сочная и глубокая зелень листвы. Прозрачная и непроницаемая сине-зеленая глубина океана. Серо-зеленая дымка тропического ливня...
Сами украшения были удивительно простыми, лаконичными по форме. Идеально отшлифованные круглые бусины, тоненькие пластинки браслетов, украшенные тончайшей гравировкой, резные каменные кольца, причудливо украшенные резьбой и золотой нитью серьги смотрелись изумительно, Кэти не могла оторвать от них глаз.
— Брюс... мастер Чжоу... это великолепно, это лучше любых изумрудов. Боже, как красиво...
Старик сдержанно улыбнулся:
— Я рад вашему восторгу, дорогая. Примерьте любую из вещиц. К вашим глазкам нефрит подойдет идеально.
Брюс негромко добавил:
— Не спеши. Выбери не торопясь. Нефрит — камень отзывчивый.
Кэти замерла над россыпями богатств. Потом неуверенно протянула руку, коснулась дрожащим пальцем тонких, полупрозрачных пластинок чешуйчатого браслета. На каждой из них был вырезан иероглиф, покрытый тонким слоем золота, либо изображение дракона, черепахи или обезьяны... Каждое звено-чешуйка было размером с ноготь мизинца Кэти Спэрроу.
Она осторожно взяла браслет в руки, пропустила между пальцами. Ее удивило, что камень был словно бы теплым на ощупь.
— Он как будто живой...
— Надень.
Мастер Чжоу осторожно застегнул причудливый замочек браслета. Ощущение тепла усилилось. Кэти вытянула руку, любуясь украшением. Потом вздохнула, погладила браслет в последний раз и протянула руку Брюсу, сама не рискуя расстегивать сложный замок. Брюс Блэквуд с серьезным видом церемонно пожал ее руку в ответ.
— Брюс! Помоги расстегнуть, пожалуйста. Не дурачься.
— Не надо расстегивать. Это тебе.
Кэти замерла, открыв рот и выпучив глаза — не слишком романтичное, но совершенно искреннее выражение обуревавших ее чувств. Мастер Чжоу поднялся и тихо удалился со словами:
— Принесу еще чаю...
Кэти опомнилась, закрыла рот и нахмурилась.
— Брюс, я не могу... это же стоит безумных денег!
— Ну уж — безумных.
— Я не про тебя, я про себя. Не сомневаюсь, что ты мог бы купить весь этот рынок и глазом не моргнуть, но... для меня это чересчур.
— Это подарок, Спэрроу.
— Я. Не. Могу. Принять. Такой. Дорогой. Подарок.
— Я не возьму его обратно, мастер Чжоу тоже. Можешь выкинуть его в помойку... если ты такая дура.
— Брюс...
— Ти-хо. Веди себя прилично, Спэрроу. Не обижай старика.
Мастер Чжоу принес еще чая, и следующие полчаса они провели в приятной беседе, во время которой Чжоу аккуратно и так же неторопливо убирал драгоценности обратно в лаковый сундучок. Наконец пришло время прощаться, и они покинули тихий магазинчик. Всю дорогу до автомобиля Кэти Спэрроу кусала губы и о чем-то напряженно раздумывала. Брюс Блэквуд был весел, словно птица, на ходу торговался с продавцами, подмигивал девушкам, беззастенчиво пробовал разложенные на лотках сладости — словом, вел себя как обычно.
24 
