94 
— Ш-ш-ш, — прошептал он ей на ухо. — Не сейчас.
— А когда?
— Позже.
На следующее утро — впрочем, было уже далеко не утро, а самое начало дня — Дерек слегка приоткрылся перед Сабриной.
— Мне всегда этого хотелось — с детства. Завтрак в постели представлялся мне верхом аристократизма и роскоши.
— Уверена, что ты при этом представлял себе кое-что получше, нежели крекеры и джем.
— Но у нас еще есть омлет с сыром.
— М-м-м, — с сомнением протянула Сабрина. — Одно яйцо и два жалких кусочка сыра, большая часть которого намертво прилипла к сковородке.
— И все равно это роскошь. Там, откуда я родом, рассыпать крошки на постели никто себе не позволял. Крошки привлекают муравьев, так, во всяком случае, говорила моя мама, а поскольку у нас было полно тараканов…
— Подумаешь, — вставила Сабрина, — у нас на Пятой авеню тоже были тараканы. — Передавая намазанный джемом крекер Дереку, она спросила: — Где ты жил?
— В скучном городишке в сорока минутах езды от Филадельфии. У нас был крохотный домик из двух спален — ничего особенного, но он считался в округе лучшим, мать работала как каторжная, отец же проигрывал все деньги, как только они у него появлялись, поэтому домой не приносил ничего.
— А чем он, собственно, зарабатывал на жизнь?
Дереку неожиданно захотелось переменить тему. Говорить о деятельности отца — значило ступать — на весьма зыбкую и опасную почву, а ему этого в данный момент делать не хотелось. Но он был просто обязан сказать ей правду.
— Мой отец был консультантом у подпольных дельцов, дававших деньги под огромные проценты. Не проигрывай он все до цента, ему в скором времени удалось бы стать богатым человеком. — Он нахмурился и стал теребить простыню, прикрывавшую ему бедра. — Моя мать знала о махинациях отца и очень страдала. Она была принципиальой женщиной, ненавидела азартные игры и ту среду, в которой вращался отец, поэтому я до сих пор не могу взять в толк, что их связывало.
— Говорят, противоположности сближаются.
— Ну, близости между ними особой не было.
— Значит, все-таки была, раз на свет появился ты.
— Деерек фыркнул.
— Уж не благодаря ли изнасилованию? Из их спальни, по крайней мере, день и ночь слышалась одна только ругань.
— А он ее бил?
— Не уверен, что у него бы это получилось. Мать была же высокая, как он, и очень сильная. — В голосе Дерека послышалось нечто вроде гордости за физическую силу матери. — Впрочем, отец в любом случае не стал бы этого делать. Он не привык пачкать руки сам. Когда кто-нибудь из должников отказывался платить, он подсылал к такому человеку громил, чьей профессией было выколачивать долги.
— Тогда почему его… — Сабрина не закончила фразы, но Дерек сразу понял, о чем она хотела спросить.
— Ты хочешь знать, почему его убили? Причина самая простая. Папаша решил, что ему причитается более значительная доля, чем определил его босс, и стал кое-что от него утаивать. — С минуту помолчав, он заговорил снова — блеклым, лишенным эмоций голосом: — Джо Падилла тогда работал с отцом. Он был его телохранителем. В один прекрасный день он понял, что выиграет куда больше, если донесет на него боссу. Возможно, он был и прав. Деньги — это власть, а у моего папаши деньги не задерживались, и поделиться с Джо ему было нечем. Как только у него появлялась некая сумма, он тут же просаживал ее в ближайшем казино или на бегах.
— Но почему все-таки его убили?
— Для примера: не воруй ухозяина!
— И сколько тогда тебе было?
— Пятнадцать.
— Ты знал тогда об этом?
— Разумеется. Все вокруг только об этом и говорили. — В глазах Дерека появилось выражение боли. — Я, видишь ли, никогда не был примерным ребенком. И каждый считал своим долгом мне объяснить, в кого я такой уродился.
— Знаешь, Дерек, по-моему, ты слишком часто вспоминаешь о Джо Падилле.
Дерек поднял с земли несколько опавших листьев, сжал их в комок и отбросил в сторону. Они с Сабриной гуляли по лесу. Высокие сосны и ели служили отличным укрытием от моросящего, надоедливого дождика.
— Да, я о нем вспоминаю.
— Он был намного старше тебя?
— Лет на восемь.
— У него была семья?
— Мне сказали, что у него была жена и двое детей.
— А работа? Работа у него была?
— Официально он работал механиком. На самом же деле он торговал наркотиками. А еще он много пил.
94 
