98 
В колониях же армейские части имели на вооружении ружья и пушки, которыми пользовались в метрополии ещё тысячу лет назад. Там кавалерия оставалась основным видом войск. Воевать им по большому счёту было не с кем. Тех племенных вождей, которые и хотели бы затеять заварушку местного масштаба, останавливало отсутствие возможности купить или изготовить огнестрельное оружие. Прочие, видя благожелательное отношение англичан, постепенно свыклись с их присутствием. Многие стали добровольно работать на плантациях, получая за свой труд справедливую оплату. Их не спаивали, не обманывали. На честно заработанные деньги они покупали английские товары.
Однако пока аборигены не являлись подданными Английской Империи и, в отличие от англичан, не имели паспортов. Паспорта с фотографиями и пропиской я ввёл свыше семисот лет назад. Теперь их получали все подданные Империи по достижении пятнадцатилетнего возраста. Эти документы обладали несколькими степенями защиты от подделки, а за утерю или порчу паспорта его владельцу грозил крупный штраф. Детям выдавалось свидетельство о рождении.
Только один человек в Империи не имел паспорта. Вместо него у меня было особое, выполненное на гербовой бумаге с вкраплёнными в неё золотыми нитями удостоверение. В нём легко читалась лаконичная надпись:
Сергей Семёнович
Верховный Правитель Английской Империи,
город Лондон
Ни фамилии, ни даты и места рождения в этом документе не значилось.
Жил я всё там же, в пятиэтажном дворце, построенном на месте старого около ста лет назад. Внешний вид моей резиденции практически не изменился, а вот внутри появилась отделка из современных материалов. В фойе под потолком висела красивейшая хрустальная люстра со множеством электрических лампочек. Имелись два лифта: пассажирский и грузовой, но дальше четвёртого этажа они не шли.
По традиции я занимал весь четвёртый этаж. Секретарей теперь у меня было много. Впрочем, как правило, я имел дело лишь с одним из них – главным секретарём, который заведовал приёмной. Другие выполняли необходимую бумажную работу: читали и систематизировали письма, приходящие на моё имя из разных уголков Империи. Наиболее важные и интересные из них попадали мне на стол, а я уже сам решал, что с ними делать дальше. Иногда лично писал ответ, чаще диктовал его секретарю. Большинство же писем пересылались в соответствующие министерства с просьбой разобраться и, если потребуется, принять меры.
На столе в кабинете стоял телефон, номер которого был известен узкому кругу лиц. Людей же, звонивших на телефон в приёмной, со мной соединял секретарь, предварительно узнававший о степени моей занятости.
Пятый этаж занимал во дворце особое положение. Там работали всего несколько человек, но охрана была очень серьёзная – взвод отлично вооружённых гвардейцев. Все двери постоянно закрывались, и ни один посторонний, будь он хоть Председатель Правительства, не мог туда попасть. Естественно, я мог войти в святая святых в любое время дня и ночи.
Во-первых, тут располагалась компактная и в тоже время мощная радиостанция для экстренной связи с колониями. Во-вторых, за бронированной дверью с двумя кодовыми замками находился сверхсекретный архив, где в строгом порядке хранились чертежи и описания перспективных технических разработок, как мирного, так и военного характера. Во всём этом я прекрасно разбирался, стоило мне только взглянуть на любой чертёж. Поэтому в архив вообще никто не имел доступа, даже гвардейцы. Надёжная противопожарная и охранная системы обеспечивали защиту этих сокровищ, которые воистину были дороже золота. По тем или иным причинам, я считал, что практически использовать собранные здесь изобретения ещё рано.
…Сейчас я находился именно здесь. Разложив на большом столе недавно полученный подробный чертёж дизельной подводной лодки, я удовлетворённо улыбнулся, подумав: «Эта штуковина, если её собрать, непременно должна работать».
В подобных случаях я поступал всегда одинаково. Учёных, работавших в секретных лабораториях и конструкторских бюро и дававших подписку о неразглашении государственной тайны, ожидала весьма существенная денежная премия. Чертежи изобретения у них изымались, и оставался один-единственный экземпляр в моём архиве, после чего они спокойно могли пытаться изобрести что-нибудь ещё. При этом часто строили действующие модели, чтобы проверить, действительно ли они будут работать так, как задумано. Экспериментальные образцы помещались в надёжно охраняемое большое подземное помещение, и, когда я приходил к выводу, что то или иное изобретение пора применять на практике, нужная модель оказывалась в полной исправности. Оставалось лишь, используя имеющийся у меня чертёж, запустить зачастую длительно хранившийся экземпляр в массовое производство.
98 
