Глава пятнадцатая

Кармен позвонила в понедельник, накануне Дня Благодарения, с двумя новостями, хорошей и плохой.

Хорошая новость заключалась в том, что судья апелляционного суда назначил слушание по нашей петиции.

Но слушание состоится только после праздника. Вот это было плохо.

Звонок Кармен поверг меня в уныние. Я все утро провела в мастерской и с головой погрузилась в работу.

Днем у меня состоялась третья встреча с Дином Дженовицем. На этот раз он снова возился с трубкой. Первые тридцать минут разговора он просто держал ее во рту, следующие пятнадцать развлекался тем, что наполнял ее табаком, потом утрамбовывал табак, после тщательно исследовал чашу, снова утрамбовывал, опять рассматривал чашу… К этому моменту я уже была твердо уверена, что его гораздо больше интересует трубка, чем я.

Я продолжала размышлять об этом и после того, как наша встреча закончилась. И не имело значения, сколько раз я проигрывала в памяти наш диалог или пересказывала его Кармен и Броди — я так и не смогла понять мотивов его поведения. Дженовиц выразил соболезнования по поводу смерти моей матери, спросил, как я это пережила, и в то же время даже не попытался хоть как-то отреагировать на мой ответ — просто скупо кивнул головой. Он поинтересовался, как проходят встречи с детьми, но при этом не обратил никакого внимания на мое замечание, что Броди гулял с нами. Дженовиц никак не отреагировал на сообщение, что я собираюсь заехать сегодня к Джонни на тренировку и во вторник утром прийти на концерт Кикит. Он спросил, как идет моя работа, не планирую ли я каких-нибудь поездок и, если я собираюсь посещать свои бутики на Рождество в этом году, кто меня заменит. Когда я предположила, что этим займется Броди, Дженовиц даже бровью не повел.

Мне казалось, что есть множество вопросов, которые мы могли бы обсудить, чтобы выяснить, насколько хорошо я забочусь о детях. Дженовиц мог спросить меня, не собираюсь ли я проводить с детьми больше времени после смерти матери, как мы с Дэнисом подготовили их к похоронам, или, если уж больше ничего не приходило в голову, не беспокоилась ли я о том, что Валентино может вызвать у Кикит аллергию.

У меня сложилось впечатление, что Дженовиц безумно скучал. Хуже того, мне начало казаться, что он уже давно принял решение и просто тянет время.

— Дженовиц очень странно на все реагирует, — говорила я с Кармен по телефону. — Когда я рассказала ему о встрече Дэниса и Фиби в мотеле в Вермонте, он усмехнулся, затем кивнул, а потом спросил, что это я так зациклилась на их отношениях. Он ничего не понял. Что происходит?

— Я вот что думаю, — ответила Кармен, — не договорились ли они с Сильви полюбовно?

— Полюбовно?

— Я говорила о нем со своими коллегами на прошлой неделе. Дело в том, что Дженовиц устал, забота о здоровье стоит для него на первом месте, он подумывает об увольнении, но… денежные проблемы. И он решил пойти на компромисс: сократить свою частную практику и заняться судебными делами, которые его финансово поддерживают. Дженовиц берет почасовую оплату. Более половины дел, которые он сейчас ведет, поставляет ему суд. Это легкие деньги.

— Легкие деньги? Мои деньги. Мои проблемы. Легкие?! Вот здорово! Ну, спасибо!

— Ты понимаешь, что я имею в виду: он не проводит никакого лечения. Просто слушает и пишет рекомендации. Некоторые дела шаблонные. Если один из родителей жестокий, с неустойчивой психикой, он рекомендует отдать детей на воспитание другой стороне. В остальных случаях он, как правило, рекомендует поделить опеку. Порой по справедливости, порой ради выгоды.

— Мне он не предлагал поделить опеку. — Я задала себе вопрос почему, и ответ мне не понравился.

— А что бы ты почувствовала, если бы предложил?

— Досаду. Я ни с кем не хочу делить своих детей. — При мысли об этом я снова разозлилась. — Дэнис не имел никакого права так со мной поступать. Я не хочу, чтобы такой человек плохо влиял на моих детей.

— Но Дэнис их отец.

— И?

— Он прекрасно справляется с обязанностями отца, правда?

Я хотела воскликнуть, что ни с чем он не справляется и детей забросил.

  117