9

Они проснулись от жуткого грохота и воя ветра. Вокруг была вода, огонь погас, вернее, его просто смыло водой.

Шторм, обрушившийся на маленький островок, погулял на славу. Поток воды подмыл стены пещерки, и часть убежища Дика и Конни просто рухнула вниз. К счастью, не придавив и не захватив их с собой. Теперь они сжались под единственной уцелевшей стеной, открытые ливню и ветру, мокрые до нитки и дрожащие от холода.

Конни даже в самом страшном кошмаре не представляла себе, что природа может быть такой грозной. Девушка прижималась к Дику, забыв обо всем на свете, цеплялась за него скрюченными пальцами, зажмурившись и плача от страха. Впрочем, слез ее было не видно. Вокруг бушевала мокрая и ревущая тьма, ломались невидимые деревья, то и дело сверкали ярко-синие ветвистые молнии.

Конни знала только одно: пока Дик ее держит, она жива. Не будет Дика — не будет и ее. Только эта мысль не давала сойти с ума от ужаса.

Дик понимал, что все его попытки прикрыть девушку своим телом смешны и бесполезны, но все равно обнимал ее, прятал ее лицо у себя на груди и даже ругался только про себя, чтобы она не услышала.

Это светопреставление продолжалось целую вечность, а закончилось эффектным и страшным аккордом. Здоровенное дерево, дольше всех своих собратьев сопротивлявшееся ветру, не выдержало и рухнуло совсем рядом с Диком и Конни, сметая их своими ветвями вниз. Дик успел только изо всех сил стиснуть Констанцию в объятиях — и они покатились вниз по склону, а вокруг летели ветки и камни, хлестали потоки воды, гремел гром…

Потом Дик ударился головой обо что-то очень твердое, строго-настрого приказал себе не выпускать Конни из рук — и потерял сознание.

Ему снились чайки, они носились вокруг его головы и вопили страстно и тоскливо, а потом одна из них села ему прямо на голову и стала долбить своим острым клювом, приговаривая монотонно и непрерывно: «Не бросай меня, Дик, не бросай меня, не бросай меня…»

Он решительно открыл глаза — и увидел залитое слезами личико Конни. Вокруг головы девушки сиял розовый лучистый ореол, и Дик подумал было, что по какому-то высшему недосмотру оказался в раю, где у всех ангелов лица Конни. Но потом он понял, что это просто восход солнца, и бури нет, нет дождя, есть только розовое небо, свежий легкий бриз с моря, боль в голове и рыдающая над ним Конни.

Дик с трудом разлепил губы и сообщил:

— Я тут. Я же сказал, что не брошу. Ох… у меня нет половины черепа, или это только кажется?

— Ох, Дик, ты же весь в крови, и ты лежал как мертвый! Я пришла в себя, когда гроза уже кончилась, а вокруг ужас, и ты не двигаешься…

Она опять заплакала, но тут же вытерла слезы и улыбнулась, шмыгая носом, а Дик немедленно захотел вернуться к жизни. С помощью девушки он придал своему телу сидячее положение и осторожно повертел головой.

Все обстояло не так уж плохо, если говорить о собственном здоровье. Конни была чумазой и зареванной, но на вид вполне целой и невредимой. Зато вокруг простирался пейзаж, достойный Апокалипсиса.

Буря повалила почти все высокие деревья, размыла пляж и занесла белым песком прибрежные заросли. Скала, на которой они вчера нашли убежище, превратилась в пологий и абсолютно лысый холм. Поломанные сучья деревьев торчали, словно руки скелетов, простертые к небу.

Конни рассматривала все с ужасом, но Дик отнесся к произошедшему философски.

— Мы живы, а это главное. Увидишь, к вечеру пейзаж изменится. Кусты поднимутся, молодые деревца тоже навряд ли пострадали. Считай, островок просто подстригли. Не беда. Сейчас взойдет солнце, мы согреемся…

— Дик, а если и сегодня вечером повторится…

— Не хочу тебя пугать, но третьего шторма мы можем не пережить. Прятаться стало негде. Но есть и хорошие новости. Целых две. Первая — с моря дует ветерок, значит, поменялось давление, и можно рассчитывать, что шторм ушел. Вторая — спасательным службам давно пора оторвать задницы от своих коек и найти нас.

  37