22 
Она ненавидела леденцы. От них болели зубы.
Папаша заботился о ней, как умел. Вызвал на помощь свою сестру-святошу Мэри Энн из Канзаса. Тетка явилась прямиком из девятнадцатого века — серые платья с глухими воротничками и подолом до пола, волосы свернуты в тугой кукиш на голове, единственная косметика — гусиный жир, чтобы не трескалась кожа рук, да касторовое масло — чтобы ресницы были гуще.
За касторовое масло, кстати, спасибо ей. Ресницы у Эбигейл и впрямь вымахали аж до середины щек. А вот самой тетке это не помогло.
Во-от… Потом мать выписали из больницы, но тетка уж прижилась к тому времени в доме, уезжать не захотела. Они с папашей начали командовать на пару, а мать все сидела в своей комнате, только по воскресеньям гуляла вместе с теткой по главной улице.
Эбигейл росла себе и росла. То, что ее все жалеют, ее раздражало. Соседей она иногда прямо ненавидела за эту дурацкую жалость. И еще ненавидела, когда ее трогают за голову, а окружающих было хлебом не корми — дай погладить белобрысые кудряшки и назвать «прелестным ребенком».
К двенадцати годам начались прыщи — тетка мазала их керосином, очень щипало, — и рост груди. Грудь прям так и перла, а сама Эбигейл — нет. Тетка опять же купила ей первый лифчик — лиловый ужас из плотной бумазеи. Разумеется, любимой забавой мерзавцев одноклассников стало нащупывание на спине у Эбигейл застежки лифчика и дальнейшее щелканье ею. Одно время у нее на спине даже синяк был, долго не проходил…
А потом она неожиданно стала красавицей. Эбигейл очень хорошо запомнила этот день — с самого утра в ванной она посмотрела мельком в зеркало и застыла, пораженная.
Ненавистные белобрысые пакли очаровательной копной рассыпались по точеным плечам, кожа отливала перламутром, в больших темно-голубых глазах плескалась ленивая нега… Эбигейл впервые рассматривала саму себя в зеркале с удивлением и восторгом.
Одноклассники тоже переменились, как по волшебству. Мальчишки перестали приставать к ней лично, но зато принялись выпендриваться перед ней кто во что горазд. Ходили колесом, дрались, норовили упасть к ней на парту. Эбигейл это веселило и раздражало одновременно. Иногда у нее создавалось впечатление, что в школе ее постоянно окружает жужжащий рой надоедливых пчел.
Потом с ней поссорились все подружки. К тому времени Эбигейл уже многое понимала и потому встретила предательство женской половины класса с насмешливой улыбкой. Эти курицы ей завидовали! Совершенно естественно — ведь перед ними никто не выпендривался, валентинок ведрами им никто не посылал, да еще и брекеты у них у всех были на зубах, а это жуткое зрелище…
Папаша тоже как-то переменился. Раньше все больше команды отдавал, а теперь присмирел, все косился в ее сторону и о чем-то размышлял. Деньги стал давать карманные. Эбигейл откладывала их и терпела, а к Рождеству — и своему четырнадцатилетию — выписала по каталогу изумительной красоты нижнее белье. Настоящий кружевной комплект, с поясом и корсетом. Впервые примерив его в ванной комнате, Эбигейл Бриджуотер окончательно убедилась в том, что равных ей по красоте в этом городишке нет.
Теперь все ее мысли были заняты только собой и нарядами. На драгоценности денег не было, поэтому практичная Эбигейл о драгоценностях пока и не думала. Она внимательно следила за распродажами и различными акциями, подбирала себе гардероб с тщательностью суперзвезды — естественно, на учебу времени не было. Эбигейл было наплевать на это. Мать окончила аж университет — и что, это сделало ее счастливее?
Дочь профессионального военного, она научилась прятать свои истинные мысли и чувства под камуфляжем. Основной, каждодневной, так сказать, маской стало обличье дурочки-блондинки. Эбигейл хлопала длинными ресницами, таращила голубые очи и складывала губки бантиком. Учителя-мужчины млели и ставили высший балл, женщины обреченно и понимающе вздыхали и ставили «посредственно».
Отец становился все задумчивее, мать окончательно перешла в разряд домашних привидений, а тетка… тетка как-то попыталась отобрать у Эбигейл косметичку и спрятать джинсовую мини-юбку. Эбигейл рыдала и билась головой об пол (осторожно), после чего отец заперся с теткой в кабинете и долго орал что-то бессвязное. Потом говорила тетка, и Эбигейл, подслушивавшая под дверью, расслышала «ведешь себя, как сутенер», «ты еще пожалеешь» и «дешевая шлюха». Через два часа папаша молча погрузил чемоданы тетки в багажник старого «форда» и навсегда увез Мэри Энн из Литл-Соноры.
22 
