27 
Эндрю говорит:
– Тогда пошли. – И мы направляемся к тоскливому офисному зданию, над входом которого написано «Центр занятости населения». Там Эндрю встает в длиннющую очередь, потому что ему надо «подать заявление на трудоустройство» или что-то в этом роде.
Мне, конечно же, интересно все, что связано с Британией, ведь когда мы с Эндрю поженимся, она может стать моей второй родиной, как для Мадонны. Я внимательно читаю всевозможные плакаты и надписи, пока движется очередь: «Новые предложения для соискателей работы – спросите нас сейчас, Департамент труда и пенсии», «Не думали о работе в Европе? Спросите нас сейчас» и все в таком духе.
Странно, что они называют Европу Европой, как будто сами к ней никакого отношения не имеют. Мы же в Штатах, наоборот, привыкли считать Англию частью Европы. Наверное, это неправильно.
Мужчина за стойкой спрашивает, искал ли Эндрю работу, и он отвечает, что искал, но ничего не нашел.
Что? Да как же так? Как я приехала, он только тем и занимался, что работал.
– Но, Эндрю, – слышу я собственный голос, – а как же твоя работа официантом?
Эндрю бледнеет. Для него это особое достижение, поскольку он и так совсем белый. В хорошем смысле… как Хью Грант.
– Ха, – говорит он служащему за стойкой. – Она шутит. Шучу? Да что он такое говорит?
– Ты провел там вчера весь день, – напоминаю я. – С одиннадцати до одиннадцати.
– Лиз, – звенящим от напряжения голосом говорит Эндрю, – не надо шутить с этим милым человеком. Не видишь, он занят делом?
Конечно, вижу. Вот видит ли Эндрю – это вопрос.
– Правильно, – говорю я. – Ты вчера весь день был занят в ресторане, поскольку на учительской работе тебе мало платили. Забыл?
Неужели Эндрю сидит на наркотиках? Как можно было забыть, что весь день моего приезда в Англию он провел на работе?
Я смотрю на Эндрю и понимаю, что он все прекрасно помнит.
Ясно. Я сделала что-то не так. Но что именно? Ведь я всего лишь сказала правду.
И я спрашиваю Эндрю.
– Погоди-ка, что тут вообще происходит?
Тогда мужчина за стойкой снимает трубку и говорит:
– Мистер Вильямс, у меня проблема. Подойдите ко мне, пожалуйста.
Потом он выставляет на стойку табличку «Закрыто» и говорит:
– Пройдемте со мной, мистер Маршалл, и вы, мисс. – При этом он открывает дверцу в стойке, чтобы мы прошли внутрь.
Он проводит нас в небольшую комнатушку в глубине Центра. Здесь ничего нет, только стол и пустые полки.
Пока мы шли туда, я чувствовала, как спину мне прожигают взгляды – как из очереди, так и из-за других стоек. Некоторые перешептывались, кто-то даже смеялся.
И только секунд через пять до меня доходит почему.
И вот тогда щеки у меня становятся пунцово-красными, как за минуту до этого у Эндрю они стали белыми.
Я снова открыла свой дурацкий рот, когда следовало держать его на замке.
Но откуда мне было знать, что британский Центр занятости населения – это место, куда англичане ходят записываться на получение пособия по безработице?
И вообще, с какой стати Эндрю претендует на пособие по безработице, если у него ЕСТЬ РАБОТА?
Вот только Эндрю, судя по всему, смотрит на это совсем по-другому и не видит в этом ничего противозаконного. Он даже лепечет что-то вроде:
– Но ведь все так делают.
Однако у сотрудника Центра на этот счет иное мнение. Это понятно по взгляду, которым он нас наградил, перед тем как пойти поискать начальство.
– Слушай, Лиз, – говорит Эндрю, как только за служащим закрывается дверь. – Я знаю, ты не нарочно, но ты мне все испортила. Правда, все еще можно уладить. Когда этот парень вернется, ты скажешь, что ошиблась. Это небольшое недоразумение, и я вчера не работал.
Я в полном смятении смотрю на него.
– Но, Эндрю… – мне просто не верится, что это происходит на самом деле. Эндрю – МОЙ Эндрю, который собирается учить детей читать, не может быть мошенником.
– Но ты же работал вчера, – говорю я. – Разве нет? Ты мне сказал, что был на работе. Именно поэтому ты оставил меня одну со своей семьей на весь день и большую часть ночи. Так?
– Так, – соглашается Эндрю. Он весь покрылся испариной. Никогда раньше не замечала, чтобы он потел. А сейчас у него отчетливо видны капли пота на лбу. – Да, Лиз. Но ты должна немного солгать ради меня.
– Солгать ради тебя, – повторяю я за ним. Я понимаю, что он говорит. Вернее, понимаю слова, которые он произносит.
Но не могу поверить, что ОН говорит их.
27 
