Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
39 
– Ну да. О парне многое можно сказать по тому, что он носит. Но Энди – британец, и это путает все карты. Я, только приехав в Англию, поняла, что там все носят футболки с «Аэросмитом», как Энди в ту ночь, когда мы познакомились.
– С «Аэросмитом»? – Жан-Люк удивленно вскидывает брови.
– Ну да. Я-то подумала, что он, возможно, носит ее в шутку или из-за того, что это был прачечный день. Только приехав в Лондон, я поняла, что так он одевается всегда. И в этом нет никакой иронии. Если бы у нас все сложилось, я, может, и приучила бы его к приличной одежде. Но… – я пожимаю плечами. Все женщины в вагоне-ресторане тоже пожимают плечами и говорят «ouais». Это сленговый вариант «да», во всяком случае, если верить разговорнику «Поехали: Франция», который я купила у Джамаля и проштудировала по дороге до Ла-Манша.
– Значит, ты по одежде человека можешь сказать, что он собой представляет? – спрашивает Жан-Люк.
– Точно, – говорю я, впиваясь в нежную вырезку. Надо сказать, она просто объедение, даже по непоездным стандартам. – То, что человек носит, многое говорит о нем. Вот ты, например.
– Ладно, давай разделай меня. – Жан-Люк ухмыляется.
– Не против? – Я прищуриваюсь.
– Выдержу, – заверяет он.
– Ну, хорошо. – Я внимательно рассматриваю его. – По тому, как ты заправляешь рубашку в джинсы – а это «Левайсы», сомневаюсь, что носишь и другую марку, – можно сказать, что у тебя нет комплексов по поводу своего тела и ты заботишься о внешнем виде. При этом ты не тщеславный. Наверное, ты не очень-то задумываешься о том, как выглядишь. Но, бреясь по утрам, смотришься в зеркало и, возможно, проверяешь, не торчат ли лейблы на одежде. Плетеный кожаный ремень скромен и легкомыслен, но, держу пари, стоит дорого. Значит, ты готов платить за качество, но не хочешь этим кичиться и казаться щеголем. Рубашка у тебя от «Хьюго» – не «Хьюго Босс» – значит, тебе хочется, самую чуточку, отличаться от всех остальных. На тебе туфли «Коул Хаан» на босу ногу – значит, ты любишь удобство, не проявляешь нетерпения в очередях, не возражаешь против того, чтобы рядом с тобой в поезде рыдала чудачка, и у тебя нет проблем с грибковыми заболеваниями и неприятным запахом ног. На тебе часы «Фоссиль», а это означает, что ты атлетичен – уверена, ты бегаешь, чтобы поддерживать форму, и любишь готовить.
Я откладываю в сторону вилку и смотрю на него. – Ну, насколько я близка к истине?
Он изумленно смотрит на меня поверх хлебной корзинки:
– И все это ты поняла по тому, что на мне надето?!
– Да, – говорю я, отпивая вино, – и еще. С самооценкой у тебя все в порядке, ведь ты не пользуешься одеколоном.
Люк потрясен:
– Я купил этот ремень за двести долларов, «Хьюго Босс» смотрится на мне дико, в носках мне жарко, я пробегаю по три мили ежедневно, ненавижу одеколон и готовлю самый вкусный в мире омлет с сыром и зеленым луком.
– Предлагаю слушание дела отложить, – говорю я, созерцая салат из нежной зелени, который только что принес официант. В салате полно сыра с плесенью и засахаренных грецких орехов.
Засахаренные орешки, м-м-м… мечта!
– Нет, серьезно, – настаивает Жан-Люк. – Как ты это делаешь?
– Талант, – скромно отвечаю я. – У меня получается. Правда, это не всегда срабатывает. На самом деле, талант подводит меня, когда я больше всего в нем нуждаюсь: совершенно не могу определить по одежде парня, бисексуал он или нет. Если, конечно, он не надел что-то из моих вещей. И еще иностранцы. Энди был иностранцем, и я сбилась. В следующий раз буду умнее.
– Со следующим британским юношей?
– О, нет! Больше никаких британских юношей. Если только они не из королевской семьи.
– Разумный выбор, – одобряет Жан-Люк.
Он наливает мне еще вина и спрашивает, что я собираюсь делать по возвращении в Штаты. Приходится рассказывать о том, как собиралась остаться в Анн-Арборе и дожидаться, пока Энди получит диплом. Но теперь…
Я не знаю, что буду делать.
И тут я совершенно неожиданно начинаю рассказывать – этому незнакомцу, угощающему меня обедом, – о своих опасениях. Если я поеду с Шери в Нью-Йорк, она рано или поздно бросит меня и переедет жить к своему парню, поскольку Чаз собирается в Нью-Йоркском университете получать степень доктора философских наук. А мне в итоге придется делить квартиру с кем-то чужим. У меня так развязался язык, что я сообщила о неполученном дипломе, о неначатой дипломной работе и о том, что вряд ли мне удастся найти работу в Нью-Йорке по выбранной специальности. Если, конечно, вообще существует работа для специалиста по истории моды. Так что все мои шансы сводятся к возможности работать в торговом центре «Гап». Это ад на земле, в моем понимании. Футболки с цельнокроеными рукавчиками – все на одно лицо – и вытертые джинсы просто убьют меня.
39 
