31 
Она была одной из тех немногих, кого совершенно не волновали его известность и слава. Она относилась к нему, как к обычному парню, а это тоже было непривычно. И еще надо же было ему ляпнуть в ту ночь на берегу, что он не собирается принимать на себя никаких обязательств…
– Рой Биллерс, не скрипи так громко мозгами, когда думаешь. Или ты скрежетал зубами? Не бойся, больно не будет.
Она вышла из ванной, свежая и соблазнительная, как праматерь всех соблазнительниц, одетая в джинсовые шорты, вытертые добела, и клетчатую рубаху, завязанную на животе. Простая американская девушка. В руке она сжимала склянку темного стекла, в которой переливалась какая-то вязкая субстанция. Билли Рей подошла к Рою и бесцеремонно раздвинула его ноги, а сама уселась между ними, напротив, прямо на низкий журнальный столик, приготовившись, видимо, к обряду врачевания. Эта поза была настолько же двусмысленна, насколько и соблазнительна, и Рой почувствовал, что сейчас умрет от возбуждения. Чтобы отвлечься, он торопливо поинтересовался:
– Ты давно тут живешь?
– Да всю жизнь, можно сказать. Это дом дяди Фреда, тот самый, который он отдал мне. Правда, одновременно он не совсем тот же, потому что два года назад тут был приличный шторм, и все домики на побережье унесло в море.
– Ого!
– Это довольно частое явление. Наше счастье в том, что эти дома были построены на вполне законных основаниях. Те, кто строился позже, уже не имели на это разрешения от властей, а потому потеряли все, ну а нам выплачивали страховку и восстанавливали жилье за счет города. Дядя Фред, правда, подозревает, что при этом они каждый раз воровали квадратные сантиметры, но если его послушать…
– Минуточку, а сколько всего было раз?
– Два года назад – двенадцатый. Здесь часто бушуют ураганы. Ты небось живешь на холмах, туда вода никогда не поднимается.
– Хороший дом. И очень уютный.
– Он не слишком велик, но зато я каждый раз умираю от счастья, что у меня есть свое жилье. Хотя иной раз денег он требует…
Рой Биллерс заплатил за свой особняк несколько миллионов долларов и больше ни разу об этом не вспоминал. Дом обставила Марго, в половине комнат он еще толком и не побывал.
Он никогда не интересовался ценниками в магазинах, просто покупал – и все. Никогда не сводил концы с концами в своем домашнем бюджете, потому что никакого бюджета не было, просто деньги.
– Ну и чего ты ждешь? Через штаны, возможно, тоже подействует, но лучше все-таки на кожу. Снимай давай.
И он снял штаны, а эта немыслимая девица принялась втирать отчаянно воняющую полынью настойку в его колено, и эти круговые движения были настолько волнующими, соблазнительными, неприличными, волшебными, что Рой немедленно озаботился только одним: как бы не схватить Билли Рей в охапку и не продемонстрировать ей, до чего она его довела своим лечением…
– Ты совсем не скучаешь по баскетболу?
– Ты что, не поверила, когда я сказал? Абсолютно.
– Я неправильно спросила. Все-таки, когда у мужчины карьера, это совсем другое, чем у женщины. Ты был на самом верху, в разгаре славы…
– Я ее никогда не любил.
– Опять я неправильно выразилась. Не славы в смысле журналистов и фанатов, а в смысле собственного уровня. Я тут почитала про тебя, ведь ты ушел в самом расцвете сил.
– Ну… если совсем честно, то немножко, конечно, было. Главным образом из-за собственного физического состояния. Еще вчера здоровенный лось, прости за каламбур, а сегодня – еле передвигающийся на костылях калека. Потом прошло.
– А чем ты занимаешься? Как убиваешь все это долбаное свободное время? Может, не стоило совсем уходить из спорта? Стал бы тренером, рефери, еще кем-то?
– Собственно, я ими всеми и стал. Сужу матчи, тренирую команды, занимаюсь с перспективными игроками.
– С детьми?
– Ну да. А с кем же еще? Я сам играл на улице с восьми лет. В пятнадцать стал профессионалом. Таким образом, мне потребовалось семь лет на то, чтобы научиться.
– Не подумай, что я считаю это важным, но… Ты ведь выпал из своего обычного мира.
– И страшно рад этому обстоятельству. Теперь я смотрю по ночам телевизор, не заботясь о режиме. Могу спать до полудня. Есть что захочу. Пить пиво с друзьями. А баскетбол из моей жизни никуда не исчез, просто я стал им заниматься для удовольствия, а не по необходимости.
– Ты получил свободу.
– Да. Отныне я принадлежу сам себе.
– И не скучаешь.
– И не скучаю. Особенно сейчас.
31 
