Последние отзывы

  185  

Когда наступил день его отъезда домой, Элис и Дженел проводили его на полуночный самолет, а потом, наконец, вновь оставшись одни, взявшись за руки, вздохнули с облегчением, как это бывает у дружной четы, когда от них уезжает гость. Дженел почувствовала себя настолько тронутой, что крепко обняла и поцеловала ее в мягкие, нежные, тонкие губы. Этот поцелуй длился долю секунды.

Возвратившись в квартиру, они приготовили себе какао, как будто ничего не произошло. Потом пошли каждая в свою спальню. Но Дженел охватило какое-то беспокойство. Она постучалась к Элис и вошла. И удивилась, увидев Элис лежащей в постели раздетой, в одном белье. Элис всегда носила лифчик, тесно стягивавший ее грудь. Каждая из них, конечно, не раз видела другую в различных стадия неодетости. Но сейчас Элис сняла лиф, чтобы дать свободу телу, и, слегка улыбнувшись, посмотрела на Дженел.

При виде груди Элис Дженел испытала любовный порыв, почувствовала, что краснеет. С ней еще такого не случалось, чтобы она могла быть привлекательное для другой женщины. Особенно после случая с миссис Уортберг. Когда Элис накрылась одеялом, Дженел присела к ней на край кровати, и они стали говорить о том, как хорошо провели время с Ричардом, все вместе. Вдруг Элис разразилась слезами.

Дженел пригладила свои темные волосы и сказала:

— Элис, что с тобой? — очень озабоченным голосом. Уже в этот момент они обе поняли, что играют свои роли, что позволит им сделать то, что каждая из них хочет сделать.

Элис, всхлипывая, сказала:

— У меня нет никого, кого бы я любила, и никого, кто бы любил меня.

Последовал момент, когда Дженел где-то в своем сознании почувствовала иронию. Это была сцена, которую она сама разыгрывала с мужчинами. Но ее горячая благодарность Элис за прошедший месяц, момент испытанного ею порыва оказались более обещающими, чем удовлетворение от иронии, которое она могла бы испытать. Она тоже любила играть. Она раскрыла Элис и дотронулась до ее груди. Почувствовала, что соски ее набухают. Потом она наклонилась к Элис и закрыла их своим ртом. Эффект был поразительным. Она почувствовала, что по ее телу потек ужасный ток жидкости, и она стала сосать грудь Элис. Она почувствовала себя младенцем. Грудь Элис была такая теплая, Дженел почувствовала такую сладость во рту. Она легла рядом с Элис, но не выпускала ее груди, хотя та стала давить ее шею, чтобы Дженел опустилась ниже. В конце концов Элис оставила свои попытки. Дженел причмокивала, продолжая сосать, подобно эротическому дитя, а Элис гладила золотистую голову Дженел, прервавшись лишь на мгновение, чтобы выключить свет у изголовья и чтобы они оказались в темноте. Наконец, через немалое время, издав звук удовлетворения, Дженел перестала сосать и ее голова упала между ног Элис. Потом прошло еще довольно много времени, и Дженел в изнеможении заснула. Когда она проснулась, то обнаружила, что раздета и, нагая, лежит рядом с Элис. Они спали обнявшись, в полном доверии друг к другу, как два невинных младенца, умиротворенные.

Так началось то, что оказалось для Дженел ее наиболее удовлетворявшей связью, которую она когда-либо испытывала.

Не то чтобы она любила, нет. Элис любила ее. Отчасти это объясняло, почему их отношения приносили им такое удовлетворение. Просто-напросто Дженел очень понравилось сосать грудь Элис, что было полным для нее откровением. И ничто ее с Элис не сдерживало, она вела себя совершенно свободно, с ней, ставшей теперь ее полной повелительницей и госпожой. Это было прекрасно. Дженел не должна была теперь играть свою роль прекрасной южанки.

Удивительным в этих отношениях было то, что Дженел, мягкая, женственная, была нападающей стороной, сексуальным агрессором. Элис, которая выглядела, по самому мягкому счету, просто каменной стеной, была на самом деле женщиной, от природы наделенной призванием жить в паре с кем-то еще. Именно Элис превратила их спальню (поскольку они теперь разделяли одну и ту же постель) в настоящую женскую обитель с куклами, висящими на стенах, со специальными жалюзи на окнах, с самыми разными безделушками, призванными украшать их обиталище. Спальня Дженел, которую они сохраняли лишь для вида, была неопрятна, грязна, в полном беспорядке и напоминала в каком-то отношении детскую.

Что Дженел привлекало особенно в их отношениях, так это было то, что она могла играть роль мужчины, причем не только в его прямом назначении, но и в повседневной жизни, в ее отдельных элементах, малых и незначительных, но которые и составляли жизнь. Что касалось чисто домашних дел, то в них Дженел была небрежна, порой по-мужски неряшлива. Она была настоящая неряха, по сравнению с Элис, которая всегда старалась выглядеть привлекательной для Дженел. Она даже могла себе позволить, на манер мужчины, схватить Элис за грудь и сжать ее, когда она проходила мимо нее по кухне. Дженел нравилось играть роль мужчины. Она часто была настойчива с Элис в этой роли. В это время она испытывала даже большее к ней влечение, чем когда-либо к мужчине. И потом, хотя у обеих бывали свидания с мужчинами, что было неизбежным в их профессиях, где перемежались обязательства общественного и делового характера, одна лишь Дженел испытывала удовольствие от того, что проводит вечер с мужчиной. Одна лишь Дженел могла, при случае, отсутствовать дома всю ночь напролет. А когда возвращалась домой на следующее утро, то находила Элис буквально больной от ревности, причем до такой степени, что Дженел это стало пугать и она стала подумывать о том, чтобы уехать от нее. Элис же никогда не отсутствовала дома всю ночь. А когда не приходила домой допоздна, то Дженел никогда не беспокоилась о том, а не проводит ли та время в обществе какого-нибудь парня. Ее это не волновало. Для нее одно никак не было связано с другим.

  185