очень нудно 
100 
— Куда вы идете?
— Встретиться с большим другом семьи.
Она встала между ним и дверью, не давая пройти.
— Зачем? Скажите мне. В этом как-то замешан мой отец. Выдумаете, я совсем дурочка? Я расшифровала дневник. Я знаю, что в нем. А вы… — Ее голос подозрительно задрожал. Это совершенно невозможно, но она должна была задать этот вопрос: — Вы ведь не могли быть тем человеком, о котором он писал?
Его подбородок окаменел.
— Не мог.
Она чуть не зарыдала от облегчения.
— Тогда в чем дело? Не отмахивайтесь от меня. Что толкнуло вас броситься искать на чердаке чемодан, который вы могли бы достать в любое время?
Темный, погруженный в себя взгляд смягчился.
— Крессида, дайте мне пройти. Она вздернула подбородок.
— Нет, пока не скажете, куда вы идете и зачем вам нужен нож.
— Позже. Я объясню, клянусь вам. Только… не сейчас… — Все это было сказано сквозь зубы. Она покачала головой, продолжая держаться за ручку двери, и отказывалась отступать. Он провел рукой по волосам и тихо выругался. — Боюсь… Уверен, что знаю, кого описал ваш отец. Он… был моим другом. Я думал, что знаю его, а он предал все: не только свою страну, но и свою семью, и всех, кто любил его.
— Включая вас? — Это было почти как выдох, а не сказанные вслух слова.
Его плечи напряглись.
— Да.
— Но какая необходимость начинать действовать прямо сейчас? — выкрикнула она. — Подождите до завтра. Сообщите армейским — напишите лорду Хейстингсу, пусть он пришлет кого-нибудь заняться этим!
— Крессида. — С невероятной нежностью он коснулся ее щеки. — Я не был самим собой пять лет. Я потерял все, не только репутацию, но и свою семью, свое имя, честь.
— Я знаю, — прошептала она, по лицу ее текли слезы. — Но…
— А вы разве стали бы ждать и вести обычную жизнь день, два или десять дней, зная, что ответ на все ваши вопросы в нескольких милях от вас?
— Позвольте мне пойти с вами. — Она ухватилась за него обеими руками. — Он мой отец. Я имею право знать.
— Имеете. Я расскажу вам все, когда вернусь.
Он обнял ее и поцеловал так ласково, что ей захотелось плакать. Она обвила руками его шею и прильнула к нему, к мужчине, которого она любила больше всего на свете. Ей казалось, что она умирает от страха. Если ее отец предал его… Если ее отец был причастен к его позору… Не изменит ли Алек свое отношение к ней? Сможет ли он смотреть на нее и не видеть в ней дочь человека, который его погубил? Опасение, что она может потерять любовь, о которой раньше и не мечтала, заставляло ее цепляться за Алека, когда он пытался отстранить ее.
— Я иду с вами, — яростно, сказала она. — Не смейте идти без меня.
— Вы не пойдете со мной ни при каких обстоятельствах. — Он поднял брови. — Если потребуется, я привяжу вас к своей кровати, хотя я не получу от этого никакого удовольствия, поскольку меня здесь не будет.
Она тяжело дышала, сердце у нее бешено колотилось.
— Вы не посмеете.
— Вы знаете, что посмею. — Он снова поцеловал ее. На этот раз крепко и беспощадно. Она ослабела, перестала цепляться за его плащ и со стоном прижалась к нему.
— Не уезжайте, — умоляла она. — Пожалуйста, вы пугаете меня. Дайте мне закончить с дневником, а потом делайте что хотите. Пожалуйста, Алек, если вы хоть немного дорожите мной…
Он не ответил, только снова поцеловал. В два рывка он задрал подол ее юбки и положил руку между ног. Она ойкнула, но ее тело сразу же отозвалось. Любовь и желание, страх и отчаяние владели ею. Руки, потянувшиеся к его брюкам, дрожали. Когда ей, наконец, удалось отодвинуть ткань и положить руку туда, где ей хотелось быть, колени совсем не держали ее, она была близка к кульминации. Он отбросил ее руку, лицо его стало напряженным. Прижав ее к стене, он вошел в нее.
Крессида обхватила его за плечи и не отпускала, пока он входил в нее резкими, тяжелыми толчками. Когда он подхватил ее колено, чтобы войти глубже, она задрожала и застонала. Она с такой силой обвилась вокруг него, что слезы выступили на ее глазах. Алек резким толчком вошел в нее еще раз, издал горловой звук, навалился всем телом — и его голова бессильно упала на ее плечо. Наступила разрядка.
Одна слезинка выкатилась у нее из глаза и покатилась по щеке. Она водила рукой по его затылку, по коротким, жестким волосам. Если с ним что-то случится, ее сердце будет разбито навсегда.
— Я люблю вас, — потерянно произнесла она.
100 
