21 
Клэй взмахнул поводьями и стал осторожно продвигаться по запруженной фургонами площади. Повозки были доверху забиты припасами. Людям явно не терпелось поскорее тронуться в путь. Многие имели упряжку огромных, неповоротливых волов и лошадь или корову, привязанную к фургону сзади.
К каждой повозке сбоку крепилась белая дощечка с номером в поезде. Клэй и Ребекка ехали пятнадцатыми.
Толпа притихла: преподобный Киркланд произнес молитву о Божьем вспомоществовании и благословил всех в путь к новой жизни, помянув при этом израильтян, которые, ведомые Моисеем, шли к земле обетованной.
Ястреб вскочил на черного мерина.
– В добрый путь, ребята! – крикнул он и, взмахнув шляпой, помчался вперед.
Восторженный гвалт поднялся над толпой, когда тронулись первые две повозки с провизией для команды Скотта.
Большинством других фургонов управляли неопытные горожане, которые никогда в жизни не имели дела с упряжкой волов или мулов, а потому вскоре на площади воцарилась известная неразбериха: у кого-то заартачились животные, кто-то задел фургоном дерево или другое препятствие.
Клэй наблюдал за всем этим, качая головой.
– Вы уверены, что сможете управлять своими мулами? – обратился он к Ребекке.
– Ну разумеется!
– А вы уже имели с ними дело?
Черта с два ему удастся подловить ее на лжи!
– Нет, но я довольно долго правила упряжкой лошадей.
– Мулы – совсем другое дело.
– Я всегда находила подход к животным! – бодро заявила Ребекка.
Она задрожала от волнения – вызвали номер четырнадцать. К фургону была привязана конная повозка, с которой махали две женщины, юная девчушка и мальчик.
Ребекка помахала им в ответ. Джим Петерсон объявил номер пятнадцать. Сердце Ребекки готово было вот-вот выпрыгнуть из ее груди.
Клэй наклонился к ней.
– Ну что, в путь? – прошептал он и поцеловал ее в губы, прежде чем пристроить фургон к концу движущегося поезда.
Ребекка отвернулась и бросила прощальный взгляд на город. Позади осталась знакомая жизнь. А впереди лежало будущее.
Ребекка покосилась на незнакомца, сидящего рядом. Поцелуй застал ее врасплох, но был не лишен сладости. Губы горели. Какое же место Клэй займет в ее будущей жизни?
К тому времени, когда в очередь встал последний, девяносто восьмой фургон, первые повозки отъехали почти на милю вперед.
К ним подъехал Гарт.
– Клэй, Скотт хочет, чтобы ты ехал в четверти мили по правому боку. Пока!
И он снова умчался.
– Ну, теперь все в ваших руках. – Клэй передал Ребекке поводья. – Не ослабляйте их, иначе мулы остановятся. Впрочем, если натянете слишком сильно, произойдет то же самое. – Он спрыгнул с медленно ползущего фургона, отвязал лошадь и ускакал на север.
Ребекке пришлось признать, что править шестеркой мулов – совсем не то же самое, что парой лошадей. Даже при совсем небольшой скорости нужно было следить за большим количеством поводьев. Какое счастье, что Клэй подарил ей перчатки! Без них она бы уже стерла руки в кровь. Однако к полудню, когда остановились на обед, Ребекка твердо верила, что держит ситуацию под контролем.
Клэй и Гарт не объявились, поэтому, перекусив сандвичем и апельсином, она пошла знакомиться с соседями. Впереди нее ехала пара из небольшой общины в Огайо – Говард и Хелена Гарсон. Они хотели попытать счастья в Калифорнии. Говард служил на стороне союзников. Этот застенчивый, вкрадчивый человек, казалось, нес на сутулых плечах всю тяжесть мира. Его жена Хелена, невысокая и крепко сбитая, была, напротив, энергичной и болтливой, а густой голос и громкий смех, казалось, исходили откуда-то из глубины ее необъятной груди.
С Гарсонами ехали трое детей: шестнадцатилетняя Генриетта, четырнадцатилетний Олден и девятилетний Джордж – и мать Говарда Элеонора.
Пара гораздо старше их ехала в шестнадцатом фургоне. Отто и Бланш фон Диман везли с собой корову и кур в клетке. Голландцы по происхождению, с ломаным английским, они поразили ее приветливостью и дружелюбием. Бланш заверила Ребекку, что та в любой момент может рассчитывать на молоко и яйца от их «хозяйства».
Бланш страдала сухим кашлем, и потому фон Диманы продали свою пенсильванскую ферму, чтобы перебраться в теплую и сухую Калифорнию.
Слава Богу, вокруг нормальные люди, а не сепаратисты с юга, удовлетворенно подумала Ребекка, когда поезд тронулся.
К вечеру она начала чувствовать боль в руках и плечах – управление повозкой не прошло даром. В шесть часов начальник поезда объявил остановку на ночлег, и Ребекка искренне обрадовалась. Угрозы нападения индейцев не было, поэтому фургоны оставили растянутыми в линию. Животных отпустили на выпас, назначили пастухов. Животные устали, казалось, не меньше самих путешественников и не проявляли стремления к чему-то большему, чем просто пощипать травку и уснуть.
21 
