очень нудно 
29 
Кто такие – опознать издаля невозможно. Неужто бьярмы! Но кто их, дикарей, знает? Вдруг за годы соседства с Полатом научились с большими лодьями управляться? Но в том, что встреча не сулит ничего хорошего, ни дружинники, ни Жедан с кормщиком не сомневались.
Если бы не потери, могли подойти бесстрашно. Или, что благоразумнее, спустить парус, сесть на вёсла и скрыться с глаз долой. Теперь же дорога только одна – вперёд. Но толку чуть. Если здесь каким-то чудом минуют беды, встанут на грядущих волоках. Слишком мелки речушки, слишком мало их осталось – корабельщиков да дружинничков.
Парус всё-таки ослабили. Воины спешно обряжались в брони, на скору руку правили мечи и готовили луки. Хотя на стрелы не слишком и рассчитывали – у неприятеля и рук, и тетив куда больше. В том, что дело дойдёт до мечей, сомневались ещё больше.
Но коли в живых остаться не получится, как ни старайся, хоть помереть красиво!
– Жаль, что Олег о том может не узнать, и княжье поручение останется невыполненным, – сокрушался Розмич. – Впрочем, вот они, дирхемы, предназначенные Жедану. Вполне себе откуп. Но коли ворог в силе, так он торговаться не станет, и дирхемы отберёт, и свободу, и самою жизнь – может.
Теперь лодья шла в разы медленней. Зоркий Вихруша на пару с Ловчаном вглядывались, пытаясь опознать неприятеля. Затея сидела тихой мышью и дрожала. От увещеваний схорониться под тюками да дорогими полотнами – отказывалась, что толку? Розмич беззвучно бранился, до боли сжимал рукоять меча. Бледный Ултен молился. Жедан вопрошал.
– Чем же прогневили? – шептал он, уставившись в небо. – Неужто мало откупились? Неужто мало тех жизней, что забрали бьярмы? За что вновь корите?
Небо, как обычно бывает, не отвечало. Немногие тучки мчались, подгоняемые ветром. Именно тогда смертному и кажется, что всесильным богам глубоко наплевать на его горести. Возможно, это так и есть.
Жедан пошатнулся, прикрыл глаза ладонью. Бессильные слёзы катились по щекам, душа кричала подстреленной чайкой.
– Не за себя прошу, – продолжал шептать он. – За неё. Затею, только Затею пощадите!
Сказал, а самому ещё страшнее сделалось. Коли жива останется племянница – быть ей рабой. А как с рабынями поступают, купец знал отлично, хотя сам никогда невольников не обижал.
– За что?! – снова выспросил он и, не выдержав, взвыл.
Взгляд сам скользнул к рыжебородому кульдею Ултену, после – к ромейке. Внутри что-то оборвалось, мысли закружились быстрей ярмарочной карусели.
– Затея, отвернись! – не своим голосом приказал Жедан.
Синеглазая девушка вздрогнула, уставилась на дядю, будто впервые видит.
– Отвороти глаза-то! – повторил купец. Его поддержали и остальные, соображая, что удумал Жедан.
Затея задрала подбородок, готовясь выказать спесь, но седатый кормщик бросил прави́ло, ухватил девицу за плечи. И хотя был изранен и избит настолько, что еле ноги переставлял, держал крепко. Синеглазка и пискнуть не успела, как оказалась в плену.
На борту лодьи стало тихо, словно в могиле. Взгляд Жедана проследили все.
Ромейка вскочила. Замерла, прижав ладони к груди. Она по-прежнему напоминала гадюку, только испуганную.
– Нет… – протянул Ултен, ещё не веря, что намеренья купца серьёзны. – Ты не посмеешь её тронуть.
– Это тебя тронуть не посмею, – не глядя на священника, ответил Жедан. Голос прозвучал холодно, расчётливо. Он сделал единственный шаг в сторону ромейки, и тишину прорезал надрывный крик.
Купец невольно отшатнулся, а ромейка заметалась загнанной волчицей. Только что той кормы? Куда бежать, если вокруг глубокое, холодное Онежское море?
– Помоги, – бросил Жедан Розмичу.
Дружинник стрелой метнулся вперёд, без труда поймал ромейку за горло. Рабыня попыталась ответить – выцарапать глаза, да не дотянулась.
– Что вы! – заголосил кульдей. – Да разве ж так можно! Господь…
– Закрой пасть! – рыкнул Ловчан. – Иначе самого на требу пустим.
– Какая треба? – не унимался Ултен. – Вы разве не понимаете? Девица ни в чём не виновата!
– Виновата, – отрезал Жедан. – И ты, служитель чужого бога, виноват. Неужто не видишь? Все беды оттого, что ваше племя на борт взял. Боги не раз предупреждали, а я не слушал. Теперь понял. И волю богов выполню.
– Ка… – начал было кульдей, но смолк, получив удар рукоятью меча в темечко. Тяжелым кулём осел на гладкие доски.
Девица уже не голосила – хрипела. Слов Жедана не разумела, но тут и без слов всё ясно. Купец приближался, в его руке хищно поблескивал нож.
29 
