42 
— Ты?
Она отпрянула, но было слишком поздно — длинные пальцы Флинта впились в ее плечи.
— Зачем? Когда-то обещала расплатиться — так это и есть твоя месть? Или хотела сделать по-своему? Не понравилась борода — и давай ее кромсать? Не думал я, что ты так злопамятна.
Вопиющая несправедливость вывела Гарнет из себя. Флинт даже не удосужился выслушать ее. Она почувствовала, как гнев стремительно охватывает ее изнутри.
— Я сделала это, чтобы спасти твою жизнь. Хотя сейчас сомневаюсь, что стоило с ней возиться.
Флинт презрительно скривился:
— Подумай, что ты несешь! Каким образом бритье бороды могло спасти мне жизнь? — и отвернувшись от Гарнет, принялся распрягать Сэма.
— Видите ли, сэр, — холодно продолжала она, — когда вы напились до чертиков и впали в беспамятство, в вашу комнату наведались Натан Бодин и мистер Мур.
Голова Флинта удивленно дернулась, и Гарнет увидела его недоумение.
— Ты полагаешь, я бы не справился с Бодином и Муром?
— Ха! В том состоянии, в каком ты находился? К тому же с ними были еще двое или трое.
— Значит, надо было закрыться в комнате и замереть, пока я не проснусь.
— Я решила, что, обыскав все в округе, они вернутся ни с чем в гостиницу и начнут прочесывать номер за номером. И поэтому поступила так, как сочла разумнее всего. Побрила тебя, чтобы изменить наружность, и вывезла из города.
— Тебе следовало меня разбудить. Я никогда не бегал от драки и не улепетывал тайком. Но я понимаю, ты хоть и напортачила, но хотела сделать как лучше. Мне было бы стыдно перед собственной матерью, если бы я не поблагодарил тебя за помощь.
— Не за что, — насмешливо проронила Гарнет. — Ты спас мне жизнь, и я не могла не отплатить тем же.
— Вот и хорошо — выходит, мы квиты. Никто никому не должен.
Такой черной неблагодарности Гарнет слышать еще не приходилось, и ее гнев от слов Маккензи нисколько не утих.
— Ты прав, совесть моя чиста: мы оба квиты. Но проиграл все же ты. Борода и волосы отрастут, а вот я не вернусь. — Последние слова Гарнет почти выкрикнула. — Ты потерял самое ценное, что у тебя оказалось. Но я вижу, с твоей тупостью тебе этого не понять.
Глаза Флинта тоже потемнели от ярости.
— Не старайся, не заарканишь. — Он хлопнул ладонью Сэма по седлу и помахал пальцем прямо перед носом Гарнет. — Остригла? Ну ладно. Но лишить свободы — не выйдет. Я еще не выжил из ума. — Он подтянул подпругу и спрятал ружье в чехол.
— Мистер Маккензи, у тебя умишко блохи, манеры обезьяны и упрямство мула — и все это замешано на «я» ростом с целого слона.
— А ты, вдовушка Скотт, оказывается, сварливая, злопамятная женщина. — Флинт принялся подтягивать подпругу. — До сих пор не пойму, почему я не послушался данного мне Всевышним здравого смысла и связался с такой злющей и мерзкой на язык Далилой.
— Далилой? — оторопело переспросила Гарнет.
— Я читал о ней в Библии. Тоже не могла успокоиться, пока не упрятала под каблук Самсона.
— Вот это самомнение, мистер Маккензи! Я крупно бы разбогатела, купи я тебя, почем ты стоишь, и продай, почем сам себя мнишь. Только заруби себе на носу — я не пытаюсь тебя окрутить. Мысль о браке мелькнула в моей голове. Но теперь я не выйду за тебя замуж, даже если ты приползешь ко мне на коленях.
Флинт презрительно фыркнул и вскочил на Сэма:
— Как же! Не дождетесь, миледи! — Он дернул поводья. Конь сделал несколько шагов и остановился, — Если я правильно помню, город от этой рощицы милях в десяти. Поезжай по дороге и никуда не сворачивай.
— Спасибо за совет.
— А я… я отправляюсь на юг.
Теперь, когда разлука стала реальностью, гнев Гарнет поутих и сменился внезапным острым чувством потери.
— До свидания, Флинт.
— До свидания, рыжая.
Он посмотрел на нее: глаза женщины округлились и стали большими, как блюдца, и Флинту показалось, что в них заблестели слезы. Гарнет выглядела такой беззащитной, что ему захотелось спрыгнуть с коня, обнять ее, утешить и любить — хотя бы в последний раз.
Любить! Черт побери! Вот этого она и добивается!
Флинт пришпорил Сэма и понесся прочь. Но на вершине холма натянул поводья и оглянулся. Гарнет все так же стояла у повозки. Раньше, когда наступало время расставания, Флинту не приходило в голову оборачиваться. Так отчего же должно быть по-другому сейчас? Было и быльем поросло.
Надо же, побрила его! И остригла волосы! Оглянуться не успел, как эта рыжеволосая соорудила ему клетку и загон.
42 
