очень нудно 
48 
Да, так оно и было в древности.
Однако и в Новое время, некоторые специалисты, в особенности, наш земляк Кант, термином «диалектика» обозначали пугающее их "софистическое искусство спора". А наименование «логика» предпочиталось всеми, как нечто более невинное, не связанное с уловками софистов.
Между тем, все это — одно и то же! Клянусь ушами академика Велихова!
И одно время оба слова — «диалектика» и «логика» — совершенно правильно использовались как синонимы, выражая нечто такое из области убеждения, что обладало фундаментальной непротиворечивостью на любой стадии изложения.
Но, как поют бойскауты у костра: "Недолго бабушка плясала — настали быстро ей кранты".
Сейчас уже и не поймешь толком, что эта пара терминов обозначает.
Я-то, конечно, знаю. Но пока не скажу.
В общем, стоит только пожалеть о том, что такая терминологическая путаница идет еще с древних времен.
Вот и недотепе Шопенгауэру тоже легче было создать новый термин — "эристическа диалектика", — чем признать тот факт, что в споре хороши любые средства, будь то диалектика, софистика, логика, эристика и пр.
А ведь, по большому счету, говно вопрос. И наш милый зайчик, Шопенгауэр (и это видно из его работы), уже очень близко подскакал к откровенной констатации данного факта. Однако напужался, видать. Трусишка.
Уильям Минто (1845–1893) — шотландский логик, автор учебника "Дедуктивная и индуктивная логика". Предпринял неудачную попытку классификации заблуждений, не понимая, что в каждой истине есть доля заблуждения, а в любой фантасмагории есть хоть чуть-чуть здравого смысла.
И никто за тысячи лет пустых базаров, за века научных открытий и войн не додумался до очень простой мысли.
А я додумался.
Мысль же сия такова: любой инструмент от электронного микроскопа до трехэтажного мата всего лишь выполняет свою функцию. И сам по себе не является истинным или ложным, как не является нравственным или безнравственным кинескоп телевизора, передающий по одному каналу христианскую проповедь, а по другому — порнографию.
Глава 3. Искусство убеждения на баррикадах
Новое время… Это не только эпоха разных там научных споров, всяких антирелигиозных рассуждений и прочего мирно-сладенького балабольства.
Это еще, друзья мои, и такое необычайное явление, как революция.
И пусть меня запинают насмерть своими лакированными штиблетами все историки мира, но я никогда не назову скучные игры англичан с ограничением монархии — революцией.
А вот Великая Французская революция — это настоящий прорыв в истории цивилизации…
Европейское общество к середине XIX века уже созрело для катаклизмов.
Признаки приближавшегося социального взрыва были уже видны даже невооруженным взглядом.
В 1748–1749 годах в разных провинциях Французского королевства и самом Париже вспыхивали народные волнения, достигавшие порой внушительной силы.
Из рук в руки передавали бойкие стишки с призывами к свержению короля.
Все чаще шепотом произносилось запретное слово «революция».
Правда, зачмыренный аристократами французский обыватель покамест подразумевал под этим нечто опереточное, по британскому типу — свергли одного короля, да и пошли пить пиво за здоровье нового.
В 1775 году во Франции произошло кровавое крестьянское восстание, так называемая "мучная война". Оно было подавлено, но смута продолжала ходить по французским городам и весям.
Да и не только по французским.
В английской Америке поднялась буза.
Отряды сепаратистов в 1774 году начали лихо резать госчиновников, мешающих местным паханам крышевать бурно растущую тамошнюю промышленность.
Эта вооруженная братва удачно била местных слуг правопорядка и нагнанных в прерии солдатушек из метрополии, отнюдь не горящих желанием подыхать за кошели жиреющих на колониальной торговле лондонских барыг.
В Австрии и Швейцарии, в Италии и России в последнюю треть XVIII века жутко возросшая пассионарность населения в совокупности с полуголодным его существованием влекла простолюдинов на бунт.
Взбунтовавшееся быдло бросало во власть имущих камни и вопило: "Па-а-а-адлы!"
Власть на такие закидоны почтенно отвечала картечью и виселицами…
Но вернемся во Францию.
14 июля 1789 года — День уничтожения мрачной тюремной крепости Бастилии — стал великим днем не только в истории смут, переворотов и прочего социально-революционного кипиша.
48 
