очень нудно 
28 
– Это совсем другое дело.
– Возможно. Но разве у меня нет права сделать то же самое? У нас был договор, что я женюсь… не слишком поздно. Откуда ты знаешь, что я не подумываю?.. – Хотя Го открыл роте намерением лишь подразнить отца, к тому времени, когда он закрыл его, в мозгу у него что-то щелкнуло и все встало на свои места.
– Ты хочешь взвалить на себя то, что бросил другой?
– О ком мы говорим, о ребенке или о матери? – Говард не стал обращать внимания на выпад отца. Ему надоел этот разговор; он все еще переживал свое внезапное открытие.
– Об, обеих! Это было бы настоящее самоубийство! Ты представляешь себе, сколько тайн может скрываться в прошлом этой женщины? Супруга судьи Верховного Суда должна иметь безупречную репутацию…
У Говарда вырвался невольный смешок.
– Судьи Верховного Суда! Папа, так вот кем ты мечтал меня увидеть?
– У тебя блестящее будущее; так говорят все. – Поняв, что погорячился и зашел слишком далеко, Ралф перешел в оборону.
– Спасибо, отец. – Губы Говарда тронула улыбка, предупреждавшая Уэйна-старшего, что разговор окончен.
Чувствуя себя стариком, Ралф поднялся с вращающегося кожаного кресла.
– За что спасибо? – подозрительно спросил он. Холли советовала ему не лезть в это дело. В таких делах жена обычно не ошибается, мрачно подумал он.
– За напоминание о том, что речь идет о моей жизни.
– Твоей жизни? О чем ты говоришь? Ты Уэйн, малыш, и ты мой наследник.
– То есть последний в роду? – догадался Говард. – Но у тебя есть и другие дети.
– Твоему брату нравится быть деревенским стряпчим. – Ралф покачал головой, не в силах понять, как его первенца может удовлетворять такое жалкое существование.
– А Би?
– Беатрис – девочка.
– Раскрой глаза. Да, Беатрис девочка, но энергии и честолюбия в ней столько, что она могла бы выиграть гонки «Формулы-1». А мозги у нее не хуже моих.
– Для этого нужно закончить Гарвард.
– Ну да, она еще не прослушала специальный трехгодичный курс, но только потому, что ты не проявляешь нужной настойчивости: в конце концов, она всего лишь девочка.
– Но ты никогда не жаловался!
– Наверное, ты не знал, как это важно. А потом стало слишком поздно, – задумчиво заметил Говард. Он не осуждал отца. Да, его детство не было идеальным, но то же самое могли сказать о себе многие. Сейчас Уэйна-младшего интересовало не прошлое, а настоящее. – Отец, я хочу тебе кое-что сказать… Приглядись к Би повнимательнее. Ты будешь приятно удивлен. Она просто горит желанием утвердиться.
– В отличие от тебя, – проворчал Ралф, но Говард заметил, что отец задумался. – А что касается той женщины…
– Сесил, – твердо сказал Говард.
– Я заботился о твоей пользе.
– Твоя забота разрушительнее бульдозера, – беззлобно ответил сын. – Можешь успокоиться: она мной не интересуется.
Отец невесело засмеялся.
– Похоже, в ней все-таки что-то есть!
– Родительское одобрение дорогого стоит.
– Придержи язык, мальчишка. Я еще ничего не одобрял.
– Ты был груб с ней?
– Напротив, чрезвычайно вежлив.
– Ой, ли?
Подозрительно прищуренные глаза отпрыска заставили сэра Ралфа испустить досадливый вздох.
– Кажется, я случайно нажал кнопку интеркома, когда мы…
– Когда ты называл ее корыстной авантюристкой. Думаю, ты заранее позаботился о том, чтобы она услышала тщательно отредактированную версию.
– Естественно, увидев, что горит красная лампочка, я тут же его выключил.
Смерив отца убийственным взглядом, Говард повернулся к нему спиной и решительно вышел из кабинета.
Как ни странно, приемная была пуста. Говард не мог вернуться; ему не хотелось видеть отца, не то, что говорить с ним. Он и так слишком долго терпел выходки старика.
Куда она ушла? У письменного стола стояла полуоткрытая сумка. Ответ был ясен. Куда убегают женщины, когда хотят поплакать в одиночестве?
– Доброе утро, мистер Уэйн. – Запоздавшая практикантка испуганно уставилась на босса, который, не моргнув глазом следом за ней вошел в женский туалет.
– Доброе утро, Дженни.
Быстрый осмотр позволил обнаружить, что у зеркал, тянувшихся вдоль обтянутых плюшем стен, никого нет. Дверь одной кабинки была закрыта.
– Сесил, я знаю, что вы здесь, так что можете выходить. Вы слышали только то, что позволил мой отец. – Его голос эхом отдавался от высокого потолка. – Я знаю, вы слышите меня. Мне нужно поговорить с вами. Выходите. Черт побери, женщина, если вы не выйдете, я выломаю дверь! – предупредил он.
28 
