очень нудно 
64 
Дождь на улице закончился, и в маленькую кухоньку, где едва помещался узкий стол и ящик для картошки, сквозь окно проник слабенький луч осеннего солнца. Харитонов ему очень обрадовался и даже пододвинулся к нему поближе, чтобы луч попал прямо в тазик.
Вдруг скрипнула дверь, ведущая в комнату. Странник повернул голову и встретился с давно знакомым взглядом двух крошечных глаз-пуговок. Из дверного проема на него смотрела крыса, та самая.
– Ну иди, иди сюда! – позвал он ее и опустил руку к полу, словно держал в пальцах какую-то приманку.
Крыса повела усами и сделала две короткие перебежки, после чего остановилась, глядя на Харитонова уже с другой стороны.
Харитонов достал из ящика картошину, разрезал ее ножом, лежавшим на столике, и бросил кусочек зверьку.
Крыса не спеша подобралась к картошке и съела ее.
Он отрезал еще кусочек и бросил уже поближе.
Крыса спокойно перешла на новое место и тоже съела.
Третий кусочек Харитонов положил на ладонь и протянул, наклонившись в сторону зверька.
Крыса внимательно посмотрела страннику в глаза, после этого подбежала к ладони и, сняв передними лапками с нее кусочек картошки, тут же его съела.
Харитонов обрадовался тому, что крыса его не боится и, возможно, считает своим другом.
Еще полчаса он кормил зверька с ладони, пока тот не насытился и не исчез за дверью.
Ощущение одиночества снова прошло у Харитонова, ум просветлел, и он понял, что ему нужно делать. А делать нужно было следующее: все-таки узнать название города, найти карту и определить, где находится город, чтобы знать, в каком направлении идти дальше. Да! И еще необходимо точно узнать месяц и год. А потом снова в путь, сначала в Москву, где он отдаст сочинения композитора из Музлага и там же, наверно, узнает, куда идти дальше. Там он сможет и решить окончательно, поджигать этот шнур или нет. Не всю же жизнь Харитонову тянуть его!
Тут же найдя кусочек коричневого брикетного мыла, странник отмыл, насколько мог, ноги и босиком вернулся в комнату. Присел на кушетку, порыскал взглядом вокруг, думая о свежих портянках, заметил рядом в углу пачку газет, взял парочку и, обмотав вокруг ног, обул сапоги.
Подошел к окну. На улице было тихо и пустынно. Захотелось выйти прогуляться.
Быстро спустился по скрипящим деревянным ступенькам лестницы и выглянул наружу.
Никого.
Булыжник был еще мокрый от прошедшего недавно дождя. Воздух пахнул сыростью и вдыхался тяжело, как туман.
Пройдя метров триста, Харитонов оказался на очередном распутье, перед фонарным столбом, на верхушке которого висели два фонаря, по вечерам освещающие раздвоение улицы. На высоте метра от земли к столбу было приклеено объявление. Харитонов подошел ближе, присел на корточки.
«Пионеры и октябрята! – прочитал он на белом листе бумаги. – Юные ленинцы и дзержинцы! Смело разоблачайте своих родителей, братьев и сестер, бабушек и дедушек! Следите, чтобы все они вовремя уходили на работу или учебу и вовремя возвращались! А если кто-нибудь из них украдет что-нибудь на фабрике или заводе, где они работают, тотчас бегите к вашему вожатому. Расскажите все как есть и не бойтесь, если после этого вы останетесь без родителей. Пионерская и октябрятская организации города с радостью вам их заменят!»
Дочитав, Харитонов поднялся на ноги и с сомнением взглянул на открывшийся перед ним выбор пути: две улочки, застроенные двухэтажными деревянными домами. И вдруг в ушах зазвенел знакомый звук, заставивший напрячься и приготовиться к худшему. Где-то впереди, вне видимости, цокали по булыжнику лошади. И Харитонов что было сил помчался назад, на проспект Свободы, скользя по мокрой мостовой. Быстро отыскав свой дом, он забежал внутрь и, громыхая сапогами по ступенькам, поднялся на второй этаж.
Отдышался уже в комнате на зеленой кушетке.
Через пару минут цокот копыт достиг его дома и постепенно затих, проследовав куда-то дальше.
На улице уже было тихо, но Харитонова все еще бил озноб. Впервые он не мог совладать с собой, не совсем еще понимая, откуда взялся в нем этот животный страх, это чувство затравленного зверя, загнанного в западню.
И тут в углу комнаты что-то зашуршало, и странник увидел, что давняя его знакомая, крыса, забралась на пачку газет и оттуда участливо глядела на него.
Харитонов взял ее на руки, посадил к себе на колени и стал гладить жесткую серую отполированную спинку зверька.
64 
