очень нудно 
93 
– Ну вот, – после долгой паузы выдохнул Обитатель. – На этом сегодня закончим… Фу-ух! До чего же я быстро устаю! Совсем постарел.
– Ну что вы, – сказал Мика, по-доброму глядя на деда. – Вы еще вернетесь туда, когда мы приземлимся… и будете долго работать на благо… А можно я еще посмотрю вниз?
– Смотрите, смотрите, Мика. – Обитатель закивал, громко дыша пересохшим от множества сказанных слов ртом.
Подросток опять повернулся к окну-иллюминатору и, открыв его, высунулся наружу.
Над зеленой землей пролетали в том же направлении, что и дирижабль, маленькие легкие облака, но летели они быстрее дирижабля, и Мика глубоко задумался о причине этого.
Обитатель устало поднялся, переставил табуретку к другому борту и уселся на нее так, чтобы использовать борт как спинку. Так сидеть было удобнее, тем более, что на плечи падали теплые солнечные лучи. И, удобно устроившись, Обитатель задремал с чувством полноценно проведенного дня, который еще принесет в свое время пользу стране, раскинувшейся внизу, и ее народу.
29
Шофер лежал в кабине и понемногу приходил в себя. Обжигаемая боль терзала правую руку. От недавних взрывов в ушах стоял гул. Он нащупал ручку дверцы и, схватившись за нее, уселся на сиденье. Включил «светлячок» – лампа на потолке кабины зажглась, но в лобовом стекле ее свет не отразился, и от этого стало тускнее, чем обычно при ее свете. Лобового стекла не было.
– Горыч! – крикнул он слабым голосом и прислушался к окружавшей его тишине.
Горыч не ответил. Тогда шофер открыл дверцу и, сцепив от боли зубы, спустился на землю. Обошел кабину с другой стороны.
– Горыч! – снова крикнул он слабым голосом.
Опять Горыч не ответил.
Шофер вернулся к машине и различил что-то лежавшее сзади под бортом. Подошел и нагнулся. Протянул левую руку и, ухватившись за гимнастерку, превозмогая боль, вытащил из-под машины Горыча.
– Ну как ты? – тяжело дыша, спросил шофер, но Горыч не ответил. – Ладно, потерпи. Я тебя сейчас к свету перетащу…
И шофер, схватив здоровой рукой за воротник гимнастерки, волоком потащил товарища к кабине, из которой плавно опускалось на землю слабое свечение «светлячка».
Вполз в это свечение и остановился. Опустил взгляд на лицо Горыча и не узнал его. Лица у Горыча не было.
Пригнулся к груди, приложил ухо и ощутил что-то мокрое и холодное. Отпрянул, так и не услышав ударов сердца.
– Господи! – прошептал шофер. – Что ж теперь?!
Он долго сидел на земле рядом с телом товарища, тупо глядя на сухую безжизненную поверхность. Отчаяние сменилось оцепеневшим безразличием ко всему, включая и собственную судьбу, и только боль в правой руке соединяла его мысли и чувства с реальностью, страшной и невидимой в этой темноте.
Когда боль в руке поутихла, шофер поднялся, с грохотом опустил задний борт, вытащил лопату и попробовал одной рукой воткнуть ее в землю. Но земля была тверда как камень. Понимая, что вырыть могилу ему не удастся, шофер бросил лопату и вернулся к кабине. Снова присел, задумавшись, около убитого Горыча. Потом обшарил рукой его карманы, желая забрать что-нибудь на память, но нашел лишь две абрикосовые косточки. Переложил их к себе в карман и вернулся к заднему борту.
Время шло, оставаясь невидимым и неощутимым. Рядом с кабиной лежал накрытый брезентовым чехлом для прожектора убитый Горыч. Шофер, постояв над ним, сел за руль, снял машину с ручного тормоза. Почувствовал, как покатилась она по этой вечной темноте, оставив где-то позади непохороненного друга.
30
Шум бронепоезда уже много дней радовал слух Харитонова. Но особенно радовалась его душа, когда он, стоя на тендере, кормил с лопаты огненную утробу этой тяжелой, но послушной машины. Уже давно не обращая внимания на дрожание металла, соединившись с машиной, Харитонов ощущал себя ее частью, довольно важной и попросту необходимой. И было в этом ощущении счастье человека, находящегося в движении, способного лететь против ветра, не будучи зависимым от явлений природы или от других людей, живущих в далеких и близких селах, раскиданных по обе стороны от несущегося бронепоезда. Чувствовал он, как с каждым днем все ближе и ближе была его цель, которую он скорее ощущал, чем знал конкретно, и от приближения этого еще бо́льшая самоуверенность возникала в нем, и все сильнее чувствовал он в себе СУДЬЮ, ниспосланного решить судьбу лежащей вокруг земли.
93 
