45 
— А как насчет того славненького белого платьица, в котором ты была на благотворительном празднике? — предложил Филип.
Ноэль уставилась на него с подозрением, не зная, шутит он или говорит всерьез.
— Ему же по крайней мере года три.
— Ну и что? Ты в нем такая красивая, — сказал Филип.
От неожиданного комплимента щеки молодой женщины заалели.
— Нет, оно не подходит, — отозвалась Ноэль, стараясь не показывать, как обрадовала ее эта незамысловатая похвала. По жилам, точно от шампанского, побежало покалывающее возбуждение.
— А где Бетси?
— Играет в детской… Филип, прежде чем ты к ней пойдешь, я хочу тебе кое-что сказать. Я уже пыталась по телефону…
— По-моему, свою точку зрения ты уже высказала более, чем доходчиво. Ты не желаешь выходить за меня замуж — отлично! И все же, вопреки моей дурной наследственности, я твердо намерен стать образцовым отцом. И, — с тихой угрозой в голосе предупредил Филип, — образцовым врагом, если ты вздумаешь мне препятствовать.
Сам же сказал ей, что информация — это власть. Так почему же не учел этого, когда неосторожно поделился с Ноэль самыми сокровенными своими чувствами. Никогда еще он не был столь откровенен. Однако ему и в голову не приходило, что Ноэль — его Ноэль! — злоупотребит его доверием. Да, слова ее были жестоки и обидны, но больнее всего было то, что произнесла их именно она.
— Не волнуйся, Ноэль, предательство не такая уж редкая штука. Просто я почему-то на миг забыл об этом.
— Филип! А не мог бы ты для разнробразия на минутку заткнуться и послушать меня? — крикнула выведенная из себя Ноэль.
Это было так неожиданно, что Филип опешил.
— Ну ладно, давай выпусти пар, а то взорвешься.
Грудь молодой женщины бурно вздымалась. И Филип нахмурился. Опять он за свое! Эта женщина недвусмысленно дала понять, что презирает его как отца своего ребенка, отвергает как любовника, а у него только одно на уме: есть ли у нее что-нибудь под этой невесомой тряпицей.
— Я вела себя, как последняя дрянь! — честно призналась Ноэль.
Филип не спешил возражать, да она и не ждала этого. Зато ее-слова привлекли его внимание, а Ноэль только того было и надо.
— Видал я дряней и до тебя, а с иными даже спал, и ничего, выжил, — с усмешкой протянул Филип. Да вот только ни в одну из них не был влюблен, мысленно докончил он.
Ноэль болезненно зажмурилась — столько издевки заключалось в этом легкомысленном и даже словно бы ободряющем тоне! Собрав волю в кулак, она заставила себя продолжать — надо объясниться раз и навсегда.
— Мы с Роналдом очень долго пытались зачать ребенка.
Неужели она думает, что ему хоть сколько-нибудь интересно это слушать? Филип с силой сжал рукоятку трости.
— Это так важно?
— А ты думаешь, иначе я стала бы тебе рассказывать? — огрызнулась Ноэль. — Мне и без того нелегко, — процедила она. — До тебя доходит, что я пытаюсь извиниться?
Губы Филипа невольно дрогнули в слабой улыбке. Трудно было вообразить что-нибудь менее покаянное, чем это раскрасневшееся от гнева лицо, эти мечущие молнии глаза.
— В таком случае продолжай.
— Я так часто воображала, как это будет, что, когда наконец забеременела… — Голос ее дрогнул, но Ноэль пересилила себя, и слова полились неудержимым потоком. — Когда это случилось, все оказалось совсем не так, как я мечтала. Я недоумевала, как же так — у меня будет ребенок, а я не знаю имени его отца! — Она закрыла глаза и судорожно перевела дыхание. — Тогда я стала думать: вот было бы хорошо, если бы что-нибудь случилось и я потеряла ребенка…
И почему ей так горько, так больно — ведь прошло уже столько лет? Открыв глаза, Ноэль уставилась на ковер. На Филипа смотреть она не могла. Теперь он знает ее ужасную тайну. Но это еще не все. Облизнув губы, она продолжила:
— И когда это чуть было не произошло, я поняла, как безумно хочу сохранить ребенка… Поэтому, когда услышала, какими словами ты утешаешь Криса, пережитый ужас вновь возродился во мне, и я обрушилась на тебя… А что до того, что ты хочешь жениться на мне лишь ради Бетси, что ж, ты ведь никогда и не скрывал этого.
— Разве?
Не такой реакции она ожидала. К несказанному удивлению Ноэль, в голосе Филипа отнюдь не звучало презрения, к которому она готовилась. В нем вообще не звучало никаких чувств.
— Ты вовсе не обязана была мне ничего рассказывать.
45 
