107 
— Вы.., жалеете о чем-то?
Сухарев смотрел на нее, склонив голову набок.
— Я никогда ни о чем не жалею! — отчеканила Вера. — Так я могу надеяться на вашу помощь?
— Конечно, — Сухарев улыбнулся. — К шести машина будет у вашего домика.
— Великолепно! — Вера смерила его холодным взглядом, развернулась и зашагала к своему крыльцу.
Войдя в комнату, она поняла, что не сможет сидеть здесь в полнейшем бездействии.
Выйдя на крыльцо и заметив, что дверь в комнату Любы приоткрыта, вошла туда.
Глазам Веры предстала следующая картина: Люба валялась на кровати с книжкой в руках, в углу стояла собранная сумка. Ксюшка лежала на полу, на разостланном там тонком покрывале, и сосала погремушку. В комнате вовсю гулял сквозняк.
— Люба! — только и сказала Вера, созерцая эту картину.
— А что такого? — не поняла няня. — Она хорошо играет. Я уже измучилась с ней. Вер Сергевн! А так она хоть молчит.
— Люба, как ты могла додуматься положить ребенка на пол? Тут полно пыли! Ты протирала сегодня полы?
— Так мы же уезжаем, Вер Сергевн!
— О Боже! Я не знаю, как с тобой разговаривать!
Разве ты не чувствуешь, что в комнате сквозняк? Сейчас же подними ее и переодень, она вся мокрая!
Вера чувствовала, что накаляется и готова разрядиться на горе-няньке. Она вышла и прикрыла за собой дверь. Делать больше нечего — вещи собраны, осталось только ждать. Смятение, вызванное непонятно чем, гнало ее прочь. Она прошла по тропинке мимо столовой, к реке. Едва ступила под полог сосен, непонятная тоска сжала горло. Вера ускорила шаг. Она не могла понять, что с ней происходит. Она досадует на то, что не удалась сделка? Или на то, что Коля так легко отступился от нее? Или на то, что ее отверг Сухарев, когда она так бесцеремонно навязывалась?
И все же среди клубка этих противоречивых мыслей пульсировала одна инородная: какая у него приятно-жесткая щека и как удивительно он пахнет — зверобоем, полынью и мятой.
С того времени, как она рассталась с Николаем, у нее было два коротких романа. Они с самого начала были обречены, ибо она с покорной отчетливостью осознавала, что видит своего избранника насквозь. Эта ее дурацкая способность все понимать про людей мешала ей с самого начала. И она смирилась, полагая, что ее первая любовь и есть единственная и другой ей судьба не приготовит. Только Колю она могла видеть сквозь розовые очки. А тут — Сухарев. Она ничего не понимает про него. Абсолютно. Тот портрет, который она второпях сляпала, может, ее и устраивал поначалу, но теперь было ясно, что это — не подлинник. Кажется, ей немного жаль, что она так и не узнает его тайну, не увидит настоящий портрет.
Вера обошла пустынный пляж, побродила в лесу, постояла на поляне перед холмом, наблюдая парение параплана.
Когда она вернулась в лагерь, «уазик» уже стоял перед флигелем, а на веранде толпились Кирилл, водитель и Сухарев.
— А где Люба? — спросила Вера.
— Вас пошла искать, — ответил Кирилл и добавил:
— У Ксюшки температура.
Вера вбежала в комнату. Девочка спала, раскинув ручки и ножки. Щеки ее неестественно пылали. Вера приложила пальцы к крохотному лобику и тут же убрала — лоб был огненным.
— Я уже позвонил в «скорую». — Сухарев вошел в комнату за ней следом. — Я думаю, вам нельзя ехать сегодня.
— Да, конечно…
— Как? Мы не едем? — На пороге возникла Люба.
— А ты думаешь, ребенка можно везти в таком состоянии? — вопросом ответила Вера.
— Нет, ну я не могу так! Сколько можно! Тут такая скукотища! — заныла Люба. — Я не останусь, как хотите. Если бы я знала, что работа няни такая нудная, то никогда бы… Загнали в какую-то глушь, комаров кормить… — Люба находилась на грани истерики. Вера молча смотрела на нее, думая о своем. — Ребенок постоянно орет, не знаешь, что ей надо!
— Так. Я все поняла, — оборвала ее Вера. — Ты уволена. Поедешь с Кириллом.
— А как же вы. Вер Сергевн? — Кирилл заглянул в комнату. — Может, мне остаться?
— Нет, Кирилл, ты возвращайся, фирма-то у нас совсем брошена осталась, — через силу усмехнулась она. — Мы тут сами справимся, не маленькие.
Люба выбежала из комнаты. Через стенку было слышно, как она двигает мебель, пытаясь сорвать на ней свое настроение.
— Я совершенно не представляю, что делать, — призналась Вера, беспомощно оглядываясь на Сухарева.
— Дети часто болеют. — Сухарев склонился над девочкой, та неровно дышала, открыв свой розовый ротик. Кирилл с Любой уехали, а «скорой» все не было. Погода вдруг резко изменилась. Поднялся ветер, сосны загудели и зашатались, как-то сразу стало темно.
107 
