очень нудно 
32 
Спускаясь по лестнице, они не произнесли ни слова. Мысли хирурга и психиатра были заняты только предстоящей встречей с пациентом и тем, в каком состоянии тот мог находиться. Оба подавили в себе все другие чувства и эмоции.
Однако случай не имел никакого отношения к помешательству. Скорее, речь могла идти о предупреждении возможного кровотечения. Но и не только…
В клинику поступила беременная женщина без каких-либо психических отклонений. В травматологию ее поместили только потому, что привезли в карете «скорой помощи». Поэтому врачей вызвали вниз, чтобы прямо на месте принять роды. Последние же обещали быть сложными: ребенок появлялся на свет ножками вперед.
— Самый опасный случай из всех возможных! — прошептала Триш.
Аманда утвердительно кивнула.
Ее умные глаза ни на мгновение не отрывались от пациентки, а нервные пальцы работали, казалось, механически, с привычной точностью хирурга и грацией светской леди, надевшей белые перчатки для утреннего чаепития.
Праздная леди.
Замужняя леди.
Патрик заметил золотое кольцо на тонком, изящном пальце Аманды. Он должен был сам обо всем догадаться.
Итак, Аманда замужем! Она несчастна? Возможно. Но тем не менее замужем! К длинному списку определений, сопровождающих в воображении Патрика имя этой женщины, добавилось еще одно — жена.
Жена… Ангел… Психиатр… Акушерка… Аманда Прентис…
Воин. Здесь, в травматологическом кабинете, вдали от светских леди в белых перчатках, потягивающих утренний чай из фарфоровых чашечек, Аманда царила безраздельно. Но строго себя контролировала. Доктора Прентис могли раздирать противоречия, вроде внезапно вспыхнувшего чувства к мужчине, который не был ее супругом. Или же подсознательного желания красивой женщины одновременно нравиться и не бросаться в глаза. Но что бы ни происходило в душе Аманды, в больнице она была профессионалом и ни на мгновение не теряла уверенности в себе. Все личное оставалось за порогом палаты, здесь царили лишь высочайшая квалификация и хладнокровие.
— Сьюзан постарается приехать как можно скорее, — тихо сказала Триш. — Но не исключено, что ей придется немного задержаться.
— Где обезболивающие препараты?
— Вы хотите сделать кесарево сечение?
— Возможно, это понадобится. Во всяком случае, обезболивающие средства должны быть у меня под рукой, Триш.
— Хорошо.
Аманда решительно подошла к роженице. У Патрика перехватило дыхание. Он знал, что сейчас уже слишком поздно пытаться перевернуть ребенка в нормальное положение. Это могло привести к его гибели. Но доктор Фалконер понимал, что и родиться в столь неестественной позе он вряд ли сможет. Ему надо помочь, но сделать это следует осторожно и быстро.
Перед Амандой стояла труднейшая задача. Нельзя было допустить ни одного резкого или неосторожного движения. И в то же время на счету была каждая секунда.
Патрик с замиранием сердца следил за Амандой. Глаза ее были закрыты. Казалось, пальцы действовали самостоятельно. Так, впрочем, и было. Опыт хирурга позволял доктору Прентис полагаться больше на ощущение рук, чем на зрение.
Веки Аманды вдруг резко поднялись, как будто в темноте она увидела нечто страшное. Патрик посмотрел ей в глаза. Они были полны бешенства.
Но почему? Может быть, она поняла, что все усилия спасти ребенка тщетны и он должен умереть? Ярость в связи с триумфом смерти? Если так, то состояние Аманды было хорошо понятно Патрику. Он отлично знал, что бессилие перед безжалостной судьбой всегда вызывает у врача ненависть к ее злобным прихотям.
Но такая буря негодования в глазах Аманды удивила и его. Ее реакция выглядела слишком острой. Хотя несправедливость случившегося не могла не вызвать естественного протеста. Ведь смерть торжествовала, усмехалась, злорадствовала, убив новую жизнь еще до ее начала.
Но Патрик ошибся. Эта новая жизнь не умерла. Она ворвалась в мир с громким криком, как бы заявляя о своем приходе.
А может быть, она пела? Пела арию, прославлявшую женщину, спасшую ее?
Ангел, жена, психиатр, акушерка… И воин, борющийся со смертью. Теперь она стала генералом, отдающим приказание своему солдату — дежурной медсестре, которая минуту назад была почти в панике, а сейчас счастливо улыбалась.
Свою команду генерал Аманда Прентис выразила в форме вопроса:
— Что же вы стоите?
Отдав последний в этой битве за жизнь приказ, Аманда выпрямилась и, не сказав ни слова женщине, которой только что, как и ее кричащему малышу, спасла жизнь, покинула поле сражения.
32 
