очень нудно 
184 
— Это Брикс Эйгер, комната пятнадцать — ноль — девять. Я беспокоюсь о своей подруге, Эмме Годдар, комната десять-двадцать один: она не берет трубку, и я боюсь, что она заболела. Я думаю, что кто-нибудь должен подняться туда и выяснить, в чем дело.
— Она не в отеле, мистер Эйгер. Она…
— Что? Конечно она здесь, идиот, она не могла бы… — Он запнулся. — Она была не в состоянии идти куда-то прошлой ночью, вот почему я беспокоюсь о ней.
— Ее увезли в больницу, скорая, ей действительно было очень плохо. Приехали ее родители — счастье, что они подоспели вовремя.
Брикс осел и окаменел на стуле. Скорая. Больница. Ее родители. Что это такое, черт возьми? У нее только мать, откуда взялись родители? И почему они ее искали? Откуда они знали, где ее искать?
— Мистер Эйгер? — сказал помощник управляющего.
Скорая помощь. Больница. Брикс вырвался из оцепенения:
— С ней все в порядке? Я хочу сказать, она жива?
— Мы не знаем, мистер Эйгер. Ее отвезли в больницу Рузвельта.
Внезапно Брикса охватила волна страха, он просто тонул в нем. Что-то произошло, а он не знал, что или кто этому был виной, и даже где это произошло, и чем закончится. Все, казалось, вышло из-под его контроля. Прошлой ночью все было по плану, он был в курсе всего, он всем управлял. Теперь он ничего не понимал, он даже не знал, как что-нибудь выяснить, чтобы он смог представить, что делать дальше.
Больница. Там прокачивают желудок — они обнаружат, что она приняла чрезмерную дозу «Хальсиона». Но это нормально, это-то было запланировано с самого начала, вот зачем он оставил пустой пузырек рядом с кроватью. Они подумают, что она пыталась убить себя. Он останется в стороне.
Помощник управляющего спрашивал у него что-то. Брикс положил трубку. Он останется в стороне, если только Эмма не выживет. Она-то знает, что никакого «Хальсиона» этой ночью не принимала. Если она вспомнит. И если ей кто-нибудь поверит.
Ее мать поверит.
И его отец поверит ей. А если так, то он поймет, что Брикс влип. Опять.
Он почувствовал боль в животе и согнулся, уткнув голову в руки. Все было так ясно этой ночью, так легко и просто. Она такая простофиля — он всегда знал, как добиться от нее нужной реакции. Она называла это любовью, но он знал, что это была слабость. Его отец не влюблялся и Брикс тоже — таким способом они контролировали события.
Я должен позвонить ему, подумал Брикс. Но, может быть, и нет. Нет, пока он сам не узнает. Если Эмма умрет, то. ничего говорить и не потребуется, он позаботился о ней, прежде чем она выболтала что-нибудь — все проблемы тогда решены. Он подумал: когда они ее нашли? Что «Хальсион» действует на организм очень быстро, он знал, но абсолютно уверен не был. И спросить не у кого. Он не мог позвонить в больницу, не мог пойти туда и встретиться лицом к лицу с ее матерью и еще кем-то, он не мог спросить какого-нибудь врача о «Хальсионе», потому что это не забылось бы.
Он не мог ничего сделать, ему оставалось лишь уехать домой и ждать.
Нет, подумал он. У моей девушки сегодня съемки, а она заболела. Я должен позвонить Хейлу и сказать, что она не придет.
Но он может спросить, как она, и тогда мне придется сказать, что я не знаю.
Он спросит, где она, и если я скажу, что в больнице, то он спросит, там ли я с ней, и придется сказать, что нет.
И он может пожелать навестить ее в больнице.
А если она не умерла, то он позвонит отцу и расскажет ему… что-нибудь. Расскажет, что он старался, что все так отлично выдумал, но что-то случилось, и он влип. Опять.
Черт побери! Дрожа от испуга, он нащупал кодовый замок на своем портфеле и, открыв его, достал совершенно невинную на вид коробочку, в которой был кокаин.
— Надо подумать об этом, — пробормотал он посреди молчаливой комнаты и вдохнул порошок, глубоко и быстро. Затем он развалился на стуле, бездумно уставившись на окно. Прошло несколько минут. Если она не умерла, то он должен позвонить отцу и сказать ему… что-нибудь.
— Боже! — выпалил он и вскочил, дико озирая комнату, как зверь в поисках убежища. Кокаин не помог, ничего не изменилось. Этого не хватило, подумал он, я должен уже разбираться, сколько нужно порошка… Он высыпал кокаин и снова склонился над столом и вдохнул носом, ощущая щекотание в горле. Теперь он сможет все обдумать, все рассчитать.
Сказать ему, что влип. Снова.
Издав какой-то вой, Брикс сгорбился над столом. Ничего не помогало. Голова гудела, но он все еще не знал, что делать. Ехать домой. Он не может. Все что он может, это сидеть и ждать, а в ожидании он не был силен. Раньше в таких случаях, как тогда в колледже, он звонил отцу, но теперь он этого не может до тех пор, пока не узнает, что же случилось. Но звонить некому, и делать ничего нельзя. Все еще сгорбленный, он зашагал по комнате. Ничего, никому, ничего, никому.
184 
