очень нудно 
138 
– Их там двое? – переспросил он шепотом, снова подняв взгляд на Инночку.
Она кивнула.
– Агрессивно настроены?
– Тяжело, но не агрессивно, – ответила помощница. – Но если заставить ждать, то…
Доктор с пониманием кивнул:
– Приглашай, и спроси: чай или кофе!
Дарья Ивановна и Вероника зашли в белый кабинет, и обе, не сговариваясь, уставились в глаза доктору.
– Проходите, присаживайтесь, – говорил он нежным, приветливым голосом, стоя над своим рабочим столом. Показал жестом на стул напротив, смутился.
– Инночка, еще один стул занеси! – крикнул, глядя на дверь за спинами посетительниц. И тут же снова перевел взгляд на них. – Понимаете, ко мне обычно пациенты приходят по одному…
– Я знаю, – сказала Вероника дружелюбно, и по ее лицу промелькнула спокойная, «воспоминательная» улыбка.
«Ага, – подумал Петр Исаевич. – С ней будет полегче».
Вторая дама насупленно молчала. Ее вид не предвещал ничего хорошего.
Помощница поставила дополнительный стул.
– Вам чаю или кофе? – спросила негромко.
– Мне эспрессо, – сухо заказала Дарья Ивановна.
– Мне тоже, – добавила Вероника.
Двери за Инночкой закрылись. В кабинете стало удивительно тихо.
Вероника с интересом разглядывала белую кушетку.
– Вы по поводу Семена, – нарушил тишину доктор.
– Да, – ответила Дарья Ивановна. – Чтоб вы были в курсе – прошлой ночью он пытался покончить с собой!
Петр Исаевич нахмурился. Перевел взгляд на Веронику.
– Подождите, – сказал он. – Вы – его жена? Да?
Вероника кивнула.
– А вы? – спросил доктор пожилую посетительницу. – Его мать?
– Что вы! Я ее подруга, – она кивнула на молодую брюнетку.
«Доминирующий тип», – понял Петр Исаевич.
– Дарья Ивановна – вдова аптекаря, которого убили зимой. Она мне очень помогает, – пояснила вдруг Вероника.
– И вы хотите, чтобы мы поговорили о проблемах вашего мужа в ее присутствии? – уточнил доктор.
– Да, – подтвердила Вероника.
– Хорошо, – спокойным голосом произнес он. – К его попытке самоубийства давайте вернемся позже. Сначала просто поговорим о нем. Итак, у вашего мужа лунатизм. Вы знали об этом?
Лицо Вероники выразило испуг.
– Не переживайте, – Петр Исаевич наклонился немного вперед и смотрел ей прямо в глаза. – Это не так страшно. Вы думали, что он просто уходит по ночам? Да?
Вероника кивнула.
– Он давно стал уходить по ночам?
– Наверно, осенью. Точно не помню. Ноябрь или декабрь.
– А раньше? Когда он обычно идет спать? В десять? В одиннадцать?
– В одиннадцать, если не уставший. Если уставший, то раньше…
– А бывало так, что он один или вы вдвоем очень поздно возвращались домой? может, гуляли по ночному городу?
– Лет пятнадцать назад. До свадьбы…
– До свадьбы не считается, – совершенно серьезным тоном произнес Петр Исаевич.
– может, после аварии? – вступила в разговор Дарья Ивановна. – Помнишь, Ника, ты мне рассказывала!
– Расскажите и мне, – попросил доктор.
Вероника вздохнула, стала рассказывать и удивилась, какая легкость у нее на душе возникла. И про пропавшую дочку рассказала, и про свои сомнения, и про то, как посылала Семена по вечерам искать ребенка.
Петр Исаевич слушал очень внимательно. Приоткрылась дверь, и Инночка попыталась зайти в кабинет с подносом, на котором стояли две чашечки кофе. Но Петр Исаевич взглядом остановил ее и отправил назад.
Когда Вероника дошла до событий прошлой ночи, то заметила, что беспокойство то и дело пыталось вернуться к ней. Теперь она говорила неровно, пытаясь контролировать свой голос, который, как ей казалось, вот-вот задрожит. Заинтересованный, внимательный взгляд доктора помогал ей сосредотачиваться и бороться с внутренней нервозностью.
Рассказ Вероники длился минут двадцать. После рассказа наступила тишина. Петр Исаевич попросил подождать его минут пять и вышел. Инночка занесла поднос с кофе.
– Я по одной сахара положила, – объяснила она, снимая блюдца с маленькими чашечками с подноса.
Выходя, она закрыла за собой двери.
Вероника пила кофе и смотрела на кушетку. Дарья Ивановна имела несколько раздраженный вид. Она бросила взгляд на свои золотые часики, слишком маленькие для ее крупного запястья. Потом повернулась лицом к подруге и с удивлением проследила, как Вероника, оставив чашечку на столе, вдруг поднялась и, сбросив сапоги, улеглась на белую кушетку лицом кверху. Улеглась и закрыла глаза.
138 
