очень нудно 
69 
Егор съехал на обочину. Заглушил мотор. Взгляд его уперся в невысокий вал из грязного черного снега, отгораживающий лесок от шоссе. Он попытался сосредоточиться. Не взглядом, а мыслями. Он попробовал представить себе: а что было бы, если б он догнал эту машину? Что бы он делал тогда?! А действительно, что?
Внезапная растерянность могла оказаться всего-навсего результатом усталости. Полчаса такой гонки, напряжения, злости. И вот все. Как только он заглушил мотор «мазды», его собственный мотор остановился тоже.
– Но все-таки, что бы ты сделал? – снова спросил он сам себя.
И он сцепил зубы, зажмурился. Потом вышел из машины. Сбил носком ботинка с придорожной кучи снега грязную корку. Наклонился, цепкими пальцами обеих рук вырвал из уже закостеневшей холодной массы два снежных комка и принялся растирать ими свое лицо, щеки, лоб.
Холод от снега, как утреннее умывание холодной водой, немного взбодрил Егора. Он вытер мокрые холодные ладони о брюки. Вернулся за руль.
Возбуждение, от которого он и ощутил, по-видимому, эту усталость, покидало его. Покидало медленно.
«Что бы я сделал? – уже более спокойно задумался он. – Дал бы по морде? Но кому? Те двое, о которых рассказала мать Ирины, такие же, как он. Охранники. Им приказали, они исполнили. Только вот кто им приказал? – Егор задумался и вспомнил последний свой разговор с Ирининой начальницей. Точнее, не разговор, а «обмен любезностями». – Неужели это она? может, взять у приятеля воздушку, да пострелять ночью по окнам этой молочной кухни? Как последнее предупреждение? А если это ничего не даст? Что тогда? Или спрятать Ирину с Ясей? Увезти ее к себе? Только куда «к себе»?»
Егор тяжело вздохнул. Завел мотор. Выехал на трассу, развернулся и поехал прочь от города. Опять в сторону КП. Ему хотелось кофе. Хотелось посидеть одному за столиком в каком-нибудь уютном маленьком придорожном кафе. И он знал такое кафе – еще километров пятнадцать, и сразу за заправкой появится приземистый зеленый домик. Там он остановится и еще раз обдумает ситуацию. Что-то надо обязательно делать. Иначе он потеряет Ирину или потеряет себя.
Размышляя, он ехал по правой полосе. И вдруг сзади громко засигналила машина. Егор обернулся и увидел «Таврию» желтого цвета. За рулем сидел старик в толстых очках.
Удивленный Егор посмотрел на спидометр. Сорок километров в час! Егор снова обернулся назад, виновато улыбнулся старику и нажал на педаль газа.
Когда свернул с Житомирской трассы на макаров, неожиданно с неба повалил мокрый снег. Снова пришлось убавить скорость, хоть он и так не очень быстро ехал. На языке все еще горчил выпитый в придорожном заведении кофе.
Вот уже и Липовка. Не доезжая до сельского кладбища, Егор свернул на знакомую улицу. Машина стала колесами в замерзшую колею, покрытую мокрым снегом, и покатилась в сторону дома Ирины.
Во всех четырех фасадных окнах кирпичного дома горел свет. Желтоватый, нежно-вечерний. Хотя до конца дня оставалось еще не меньше двух часов.
Егор нажал на кнопку дверного звонка.
За дверью бжикнул металлический засов. Задумчивое лицо Ирины выглянуло в проем. На ее губах тут же возникла усталая улыбка. Она открыла двери пошире.
В доме у Ирины было тепло и тихо. Егор прислушался. Он ожидал услышать плач или воркование Яси.
– Чай будешь? – почти шепотом спросила Ирина и тут же смутилась, потому что, как ей показалось, она впервые обратилась к Егору на ты.
– Буду, – так же негромко ответил он.
Они зашли на кухню. Ирина прикрыла двери.
– Мама вместе с Ясей заснула. Она так перенервничала сегодня…
– Завтра я куплю тебе мобильный, – негромко сказал Егор. В его голосе ощущалась твердость и сила, которая как-то сразу передалась Ирине. – Чуть что – будешь мне звонить. А если эти еще раз приедут – просто не открывай двери. И сразу звони мне!
Ирина кивнула.
49
Киев. Улица Рейтарская. Квартира номер 10
Ночь мучила Семена бессонницей. Он ворочался, то обнимая спящую Веронику, то отодвигаясь от нее подальше. И шум в голове то затихал, то снова нарастал. Ушибленное не так давно бедро снова начинало ныть. Сквозь головную боль из одного края сознания в другой проносились несуразные мысли. Вслед за ними, вдруг – образ Алисы. И само ее имя отдельно, без образа, тоже пронеслось несколько раз. Устав от самого себя, Семен поднялся и вышел на кухню. Не включая свет, уселся за столик. Уперся локтями в холодный пластик столешницы.
69 
